Первое путешествие Хонигбергера в Индию
Еще несколько отрывков из книги Хонигбергера. Возвращаясь на родину, Хенигбергер через Бухару попал в Россию. Именно здесь он впервые услышал о гомеопатии!
*********************
...Добравшись до Оренбурга, я был очень рад встретиться с несколькими немецкими генералами, которые были на службе у русских, а также с немецкими врачами. Глубокое впечатление, которое произвела на меня эта встреча, сможет воспринять только тот, кто, подобно мне, в течении нескольких лет был лишен любого общения со своими соотечественниками. Но мой энтузиазм увеличился более, когда мне сказали, что найден новый способ лечения болезней, диаметрально противоположный тому, которому следовали до сих пор.
...Добравшись до Оренбурга, я был очень рад встретиться с несколькими немецкими генералами, которые были на службе у русских, а также с немецкими врачами. Глубокое впечатление, которое произвела на меня эта встреча, сможет воспринять только тот, кто, подобно мне, в течении нескольких лет был лишен любого общения со своими соотечественниками. Но мой энтузиазм увеличился более, когда мне сказали, что найден новый способ лечения болезней, диаметрально противоположный тому, которому следовали до сих пор.
Кто осудит меня за это непреодолимое и горячее желание увидеть Европу еще раз? Судьба подарила мне возможность расширить горизонт моих знаний на благо человечества, и то же внутренний голос, который двадцать лет назад заставил меня отказаться от моих друзей, моих родственников и дорогой родной страны, заставил меня также отказаться от покровительства сильного правителя, перспектив стать самому влиятельным человеком, с помощью чего я мог бы наслаждаться жизнью с большой легкостью, ради того, чтобы стать инструментом для введения до сих пор неизвестной системы исцеления.
***********************************
...В Париже мои первые шаги были направлены к месту обитания отца гомеопатии, знаменитого доктора Ганемана. В России мне уже рассказывали об огромных последствиях его новой системы исцеления, и я искренне желал узнать о ней от самого источника. Великодушный пожилой человек и его прекрасная молодая жена приняли меня самым дружеским образом, и я обязан отметить, что открытый и добродушный гомеопат открыл для меня много интересного относительно своего нового метода лечения. Особенно важным для меня было то, что Ганеман рекомендовал мне своего аптекаря в Кёттене, д-ра Лемана.
****************
...Весной 1836 года я поехал в Вену, по личным делам, и остался там до осени. Летом того же года, давно с ужасом ожидаемый гость, холера, разбушевалась в этой столице. Я сам почувствовал первые симптомы этой страшной и разрушительной эпидемии. У меня начались спазмы и диарея, поэтому я, не теряя времени, применил мои лекарства, принимая каждые полчаса гомеопатическую дозу Ipecacuanha. Это лекарство оказалось весьма эффективным, и мне посчастливилось полностью выздороветь за всего лишь шесть часов. Поскольку существует много заменителей Ipecacuanha, не лишним будет упомянуть в связи с этим, что только оригинальный препарат может дать желаемый эффект, и тот, с помощью которого я вылечился, был от доктора Лемана.
Хороший результат, который я испытал на себе и на других от использования гомеопатической системы, побудил меня расширить практику на более широкий круг пациентов. С этой целью я выбрал столицу Османской империи, которая мне казалась особенно подходящей, так как она находилась не очень далеко от моей родной страны и потому что я был знаком с восточными языками, привычками и манерами. Кроме того, мои денежные обстоятельства были весьма неважными, как это уже может быть известно читателю, в связи с потерями, которые я понес в разных странах, особенно в Бухаре (от армян) и в России (из-за моих соболиных сделок). Для осуществления своего плана, я ходатайствовал о паспорте в Константинополь, который я получил без сложностей.
Я выехал из Вены, доехал до Кронштадта, затем-Бухареста, добрался до Галаца, откуда я отправился, не так, как в первом путешествии в Варну на открытом судне, а на пароходе в Константинополь. Вопреки моим ожиданиям, там в это время бушевала чума, и европейцы заперлись в своих домах, прекратив все контакты с миром. При таких обстоятельствах у меня не было другой альтернативы, как только ожидать другой возможности. Чтобы провести ожидание с большим комфортом, я нанял небольшой дом на берегу пролива Босфор, в деревне, расположенной в самой приятной части этой страны, где я наслаждался красивым видами.
Как только я расположился в коттедже, в тот же вечер меня вызвали к гречанке, живущей по соседству, которой требовалась моя медицинская помощь. Мне сказали, что у нее был жар. Я застал ее в постели, жалующейся на тяжесть и запор, сопровождаемые головной болью, так что я назначил ей смягчающую клизму, которую сам вынужден был поставить, так как никто за это не взялся. Но я был встревожен на следующее утро, когда мне сообщили, что она умерла ночью от чумы, последовав за своим мужем, который умер от той же болезни за несколько дней до этого.
Дом умершего немедленно закрылся. В это время карантинные учреждения в Константинополе только создавались, крыло небольшого дома оставалось поэтому свободным, и, к счастью, не было инфицировано чумой. То обстоятельство, что я не заразился и не заразил никого из моих домашних, заставило меня поверить, что у меня нет никакой склонности к поражению чумной болезнью. Я также думал, что чума не заразна. Для того, чтобы получить некоторый опыт в этом вопросе, я сразу предложил свои услуги чумной больнице в Pera, где бедные пациенты были оставлены на произвол судьбы, ни медицинской, ни какой другой помощи им не оказывалось. Я посетил их на свой страх и риск, без каких-либо полномочий или разрешения. Я приступил, к удовлетворению всего обслуживающего персонала и пациентов, к лечению инфицированных в соответствии с гомеопатическим принципом, и мои усилия, в основном, были увенчаны успехом.
Все это, вместе с моим самым простым лечением, не преминуло обеспечить меня, в очень короткое время, отличной репутацией, так что после исчезновения чумы и отмены карантина, я был в большом спросе у самых респектабельных семей. Но прежде, чем я я продолжу разговор об эффективности минимальных доз гомеопатических лекарств, я должен сказать о специальных лекарствах, которые оказались очень эффективными, когда использовались как профилактические или лечебные, и, смею сказать, относительно чумы их можно считать специфическими.
Все это, вместе с моим самым простым лечением, не преминуло обеспечить меня, в очень короткое время, отличной репутацией, так что после исчезновения чумы и отмены карантина, я был в большом спросе у самых респектабельных семей. Но прежде, чем я я продолжу разговор об эффективности минимальных доз гомеопатических лекарств, я должен сказать о специальных лекарствах, которые оказались очень эффективными, когда использовались как профилактические или лечебные, и, смею сказать, относительно чумы их можно считать специфическими.
Во время моего пребывания в Константинополе я часто наблюдал, что многие люди, особенно армяне, носили шнурочек, к которому было привязана боб, называемый Strychnos Faba St. Ignatii, боб Святого Игнатия, как профилактическое средство против чумы. Получив информацию о том, что этот боб был известен как эффективный, я назначал его в мельчайших дозах, в качестве лекарства, и с наилучшим успехом. Подробности будут упомянуты в ходе этой работы.
Среди вышеупомянутых частных домов, в которых полагались на мои медицинские навыки, был дом г-на Shabert. Глава этого почтенного семейства ранее инвестировал офис английского переводчика.
Врач обязан иметь терпение, когда ему случается посещать старых дам, и, следовательно, я должен попросить снисхождения у читателя, когда я постараюсь передать наш разговор с г-жой Shabert . Она начала так: "Молодой грек ударил моего сына стилетом, и в тот момент, когда мой сын пытался позвать на помощь, грек был настолько зол, что засунул оружие ему в рот и разрезал кровеносный сосуд, из которого началось сильное кровотечение, и оно могло быть остановлено только с помощью немедленного хирургического вмешательства. Он был доставлен в консульство, рядом с которым это произошло, и где он работал.
С применением каленого железа кровь была остановлена, но через два или три дня кровотечение началось заново и пациент чувствовал себя обессиленным, а когда кровотечение возобновилось в третий раз, ему стало намного хуже." В последующую ночь он был беспокойным и очень взволнован своим сном. Ему приснилось, будто его противник бежал к нему, со стилетом в руке. Ведущий его врач, считая, что этот симптом может быть предвестником еще одного кровотечения, объявил состояние пациента очень критическим, будучи убежден, что при еще одном кровотечении смерть неизбежна.
В этой ужасной ситуации семья предложила врачам попробовать испытать гомеопатию. Они с готовностью согласились, в надежде на удачную возможностью высмеять гомеопатию и показать общественности бесполезность этой системы. Г-жа Shabert закончила, ее муж попросил меня сопровождать его в консульство, где лежал его сын, для того, чтобы я мог его полечить.
Я застал молодого человека очень ослабленным, но в спокойном состоянии психики. Его хирург, француз, находился там, или, скорее, поджидал меня, и рассказал, что он повторно остановил кровь раскаленным железом и с помощью других кровоостанавливающих средств, но что следует опасаться следующего кровотечения.
Родителям пациента не терпелось попробовать гомеопатию, врач согласился, и я дал в его присутствии три малюсенькие таблетки Aranea diadema (х), и ушел.
Когда я позвонил моему пациенту утром, он сказал мне, что провел спокойную ночь, что его прежний врач уже был там и, узнав, что кровотечения не было, прописал ему несколько таблеток; но он снова и снова повторял, что у него нет желания принимать их, так как он предпочитал мое лекарство, которое оказалось столь полезным. В то время как я готовил лекарство, пришел другой доктор, итальянец, и собирался завязать со мной ссору, но старый М. Shabert взял его за руку и повел его в другую комнату, откуда он исчез, и я не видел его больше. Я повторял лекарство в течение восьми дней, в конце которых он полностью выздоровел.
Я должен заметить здесь, что Aranea diadema была приготовлена д-ром Леманом из в Кёттена, чьи лекарства, как я уже говорил, были рекомендованы мне Ганеманом.
Что делал в это время хирург? Чтобы показать, что восстановление молодого человека произошло под влиянием его лечения, он приказал, чтобы с базара доставили собаку, перерезал ей бедренную артерию, а затем применил свое кровоостанавливающее средство (креозот), но, видя, что рана не заживала, он позволил собаке убежать, и вскоре это животное было найдено на улице мертвым.
Другой случай произошел с женщиной из вышеупомянутой семьи, и он может служить примером того, что малые гомеопатические дозы не только производят эффект, но иногда приводят к большим и полезным волнениям.
Aranea diadema
Сестра молодого Shabert страдала много лет от мигрени. Это бедствие сопровождалось нервной болью в области лица, которая проявлялась с интервалом в три-четыре дня, в начале дня, как скрытая лихорадка. В момент одного из таких приступов я дал ей дозу Pulsatilla, но после этого ей стало настолько хуже, что ее муж, Siguor Salzani, в большой тревоге, пришел ко мне в десять часов вечера, чтобы сказать, что его жена почти сошла с ума, и что они были вынуждены приложить огромные усилия, чтобы помешать ей выброситься из окна. Но это был ее последний приступ, по крайней мере, у нее их больше не было во время моего пребывания в Константинополе. Доза Pulsatilla, которую я назначил ей, состояла из одной капли третьего разведения на куске сахара, настой я привез с собой из Вены.
В этот период принц Abdool Mesjeet (в настоящее время Султан) оказался опасно болен, и мне сказали, что его царственный отец отклонил всех врачей, англичан, французов, греков и турок, в связи с их безуспешным лечением, и что моя репутация и судьба будут решены, если мне удастся вылечить его. Я ответил, что моим правилом было: «Noli accedere, nisi vocatus" (не подходи, если не звали), добавив, что только по просьбе Sultaa я появлюсь у царственного принца. Его величество, однако, посчастливилось найти врача, который вылечил за несколько дней. Султан приказал явиться тем докторам, которые лечили его сына раньше, и спросил, полагают ли они, что он совершенно выздоровел. Они выразили свое удивление этим неожиданным и внезапным излечением и пожелали увидеть того чудесного врача, который совершил такое лечение, в такое короткое время.
Султан открыл дверь в соседнюю комнату, из которой вышла армянка в турецком костюме, которую он представил им, улыбаясь, как чудесного доктора, которому его сын был обязан своим восстановлением, к стыду собравшихся докторов. Чтобы даровать ей большую честь, он приказал, чтобы во всех христианских церквях было публично объявлено, что Мариам Хатун (Lady Mary) спасла жизнь царственного принца и была единственным человеком, который может вылечить эту болезнь, gelenjik, которая с турецкого переводится как «болезнь невесты». В греческом языке это называется nymphizze, это своего рода кахексия, или водянка Альба. Царственный принц подхватил ее в результате кори и они опасались за его жизнь, так как его младший брат умер от кори, потому что его неправильно лечили и у него было кровотечение во время болезни.
Что касается лечения, которое осуществила армянка, то я могу лишь сослаться на слухи: она поместила принца в разогретую духовку (тандыр), что вызвало обильное потоотделение, после чего она окуривала его горящим мясом ласки, которая также называется nymphizze, а затем натерла его тело маслом. Кроме внешнего лечения, дала ему несколько лекарств, причем главными ингредиентами были три вещества: амбра, кошениль насекомых и земляные черви. Она приказала принцу соблюдать очень строго режим, запретив мясо и даже бульон, разрешив только легко усваиваемую рыбу (gelinjik balugi), поскольку ее название совпадало с названием болезни. Эта болезнь часто встречается в столице, а мясо ласки дорогостоящее, аптекари продают его в сушеном виде.
Что касается лечения, которое осуществила армянка, то я могу лишь сослаться на слухи: она поместила принца в разогретую духовку (тандыр), что вызвало обильное потоотделение, после чего она окуривала его горящим мясом ласки, которая также называется nymphizze, а затем натерла его тело маслом. Кроме внешнего лечения, дала ему несколько лекарств, причем главными ингредиентами были три вещества: амбра, кошениль насекомых и земляные черви. Она приказала принцу соблюдать очень строго режим, запретив мясо и даже бульон, разрешив только легко усваиваемую рыбу (gelinjik balugi), поскольку ее название совпадало с названием болезни. Эта болезнь часто встречается в столице, а мясо ласки дорогостоящее, аптекари продают его в сушеном виде.
В Константинополе есть много христианских женщин, гречанок и армянок, практикующих лечение этой болезни, основным средством от которой является, как мне сказали, Album Graecum (белый помет собак). Возникает вопрос, не может ли фосфат извести занять место этого отвратительного средства, так как она состоит из почти тех же веществ. Это заболевание, как говорят, возникает в результате неправильно леченных острых высыпаний, особенно кори, или в результате внезапного испуга или чрезмерной усталости, постепенно ее заразность растет. Ее можно распознать по пульсации за ушами и в других местах; пульс на запястье сильнее, чем обычно, отличается от пульса на руке, глаза и ноги опухают, губы бледные; при ходьбе проявляется астма со слабостью в коленях; появляется медленно пожирающая лихорадка, за которой следует смерть.
Я оставался всего лишь два года в Константинополе, с осени 1836 до осени 1838 года. В течение этого времени у меня была обширная гомеопатическая практика, так как только я и частный врач российского посла практиковали по новой системе, и она была настолько прибыльной, что я понятия не имел о том, что оставлю место так скоро, тем паче у меня не было мысли о возвращении в Лахор.
*************************
Но обстоятельства сложились так, что любимый правитель сикхов Ранджит Сингх заболел, англичане хотели поставить другого правителя, и Хонигбергер вновь отправился в Индию.
Из Бомбея путь в Лахор был выбран через Palee, в котором к тому моменту
...чума бушевала уже на протяжении трех лет. До нашего прибытия туда мы провели очень приятный вечер с семьей английского капитана. В связи с этим я познакомился с английским врачом, д-ром Кейром, который сообщил мне, что английские врачи в Индии не соглашаются с их взглядами на чуму в Palee: некоторые из них считают, что эта болезнь – специфическая чумная лихорадка Индии, в то время как другие заявляют, что это та же самая чума, что и повсюду на Востоке, как, например, в Турции и Египте. Он сказал мне, что был бы очень рад, если бы я описал ему свое мнение по этому вопросу, так как я, путешествуя, наблюдал эту болезнь, что, как он считал, могло иметь большое значение и для него, и для науки, потому что у меня было много возможностей для изучения природы чумы в Константинополе, и он добавил, что хотел бы опубликовать мой отчет.
Около полудня мы прибыли в зараженный Palee, где мы поставили палатки рядом с большим болотом, напротив которого лежал этот город. Первое, что предстало перед нашими глазами, это похоронные процессии нескольких жителей. После обеда, в два часа, я отправился к губернатору, который был индус, и сказал ему, что я – путешественник и врач, и что я хотел бы увидеть несколько инфицированных лиц и назначить им мои лекарства бесплатно, если бы он любезно прислал кого-нибудь сопровождать меня. Он принял меня очень приветливо, и откликнулся на мою просьбу. Человеку, который сопровождал меня, не пришлось идти далеко, так как уже в следующем доме было несколько пациентов, некоторым из которых оставалось уже мало прожить. В эти визиты я не пренебрегал осмотрительностью и осторожностью. Я никогда не входил в дом, но говорил, чтобы пациентов показали перед дверью, где я осматривал их, записывал их имена и то, что они сообщали, давал им лекарства и уходил, не прикоснувшись ни к одному из них. Вид самого города представлял печальное зрелище: лишь изредка можно было встретить человека: базары и магазины были закрыты, жители сказали мне, что большая часть горожан либо умерла, либо уехала из города, и множество домов были пустынны.
Инфицированные умирали в среднем на третий или четвертый день; и вряд ли один из двадцати выздоравливал. Я видел карбункулы, бубоны, кровотечение из носа – одним словом все, что я видел в больнице в Константинополе. Я больше не сомневался, что эта болезнь была наиболее вирулентной чумой. В самом деле, это была не чума Турции, Аравии или Египета, но свойственная Индии – Palee была провинцией этой части Азии. В четыре часа в этот день я вернулся в свою палатку и отправился спать в обычное время, с чувством доброго здоровья; и я бы спал дольше обычного, если бы мадам Мутон не пришла разбудить меня и сообщить, что верблюды уже готовы к отъезду. В этот момент я начал вставать. Я почувствовал боль в паху, и предчувствие, что я заразился чумой, вызвало прилив крови к моему сердцу, так что у меня возникло чувство как у того, кого пронзили кинжалом. Боль в паху, лихорадка и моя тревога быстро росли, и я с трудом сделал несколько шагов, для того чтобы изучить болезненную часть, на которой я обнаружил несколько бубонов, величиной с горошину. Я чувствовал жгучую боль, так что я залез в kajaweh (корзину) на моем верблюде, и мы отправились в путь.
Я оставался всего лишь два года в Константинополе, с осени 1836 до осени 1838 года. В течение этого времени у меня была обширная гомеопатическая практика, так как только я и частный врач российского посла практиковали по новой системе, и она была настолько прибыльной, что я понятия не имел о том, что оставлю место так скоро, тем паче у меня не было мысли о возвращении в Лахор.
*************************
Но обстоятельства сложились так, что любимый правитель сикхов Ранджит Сингх заболел, англичане хотели поставить другого правителя, и Хонигбергер вновь отправился в Индию.
Из Бомбея путь в Лахор был выбран через Palee, в котором к тому моменту
...чума бушевала уже на протяжении трех лет. До нашего прибытия туда мы провели очень приятный вечер с семьей английского капитана. В связи с этим я познакомился с английским врачом, д-ром Кейром, который сообщил мне, что английские врачи в Индии не соглашаются с их взглядами на чуму в Palee: некоторые из них считают, что эта болезнь – специфическая чумная лихорадка Индии, в то время как другие заявляют, что это та же самая чума, что и повсюду на Востоке, как, например, в Турции и Египте. Он сказал мне, что был бы очень рад, если бы я описал ему свое мнение по этому вопросу, так как я, путешествуя, наблюдал эту болезнь, что, как он считал, могло иметь большое значение и для него, и для науки, потому что у меня было много возможностей для изучения природы чумы в Константинополе, и он добавил, что хотел бы опубликовать мой отчет.
Около полудня мы прибыли в зараженный Palee, где мы поставили палатки рядом с большим болотом, напротив которого лежал этот город. Первое, что предстало перед нашими глазами, это похоронные процессии нескольких жителей. После обеда, в два часа, я отправился к губернатору, который был индус, и сказал ему, что я – путешественник и врач, и что я хотел бы увидеть несколько инфицированных лиц и назначить им мои лекарства бесплатно, если бы он любезно прислал кого-нибудь сопровождать меня. Он принял меня очень приветливо, и откликнулся на мою просьбу. Человеку, который сопровождал меня, не пришлось идти далеко, так как уже в следующем доме было несколько пациентов, некоторым из которых оставалось уже мало прожить. В эти визиты я не пренебрегал осмотрительностью и осторожностью. Я никогда не входил в дом, но говорил, чтобы пациентов показали перед дверью, где я осматривал их, записывал их имена и то, что они сообщали, давал им лекарства и уходил, не прикоснувшись ни к одному из них. Вид самого города представлял печальное зрелище: лишь изредка можно было встретить человека: базары и магазины были закрыты, жители сказали мне, что большая часть горожан либо умерла, либо уехала из города, и множество домов были пустынны.
Инфицированные умирали в среднем на третий или четвертый день; и вряд ли один из двадцати выздоравливал. Я видел карбункулы, бубоны, кровотечение из носа – одним словом все, что я видел в больнице в Константинополе. Я больше не сомневался, что эта болезнь была наиболее вирулентной чумой. В самом деле, это была не чума Турции, Аравии или Египета, но свойственная Индии – Palee была провинцией этой части Азии. В четыре часа в этот день я вернулся в свою палатку и отправился спать в обычное время, с чувством доброго здоровья; и я бы спал дольше обычного, если бы мадам Мутон не пришла разбудить меня и сообщить, что верблюды уже готовы к отъезду. В этот момент я начал вставать. Я почувствовал боль в паху, и предчувствие, что я заразился чумой, вызвало прилив крови к моему сердцу, так что у меня возникло чувство как у того, кого пронзили кинжалом. Боль в паху, лихорадка и моя тревога быстро росли, и я с трудом сделал несколько шагов, для того чтобы изучить болезненную часть, на которой я обнаружил несколько бубонов, величиной с горошину. Я чувствовал жгучую боль, так что я залез в kajaweh (корзину) на моем верблюде, и мы отправились в путь.
До станции, до которой мы должны были добраться, было пять миль, причина, по которой мы отправились в столь короткое путешествие, заключалась в том, что нашей единственной целью было покинуть район чумы, и даже сейчас я смотрю на это как на удачу, так как я переехал в место, где целебный воздух, вероятно, помог действовать лекарствам, которые я начал принимать. Когда мы прибыли на нашу станцию, я принял несколько маленьких таблеток уже упоминаемых бобов Святого Игнатия (Stryconos Faba St. Ignatii). Хотя только в Palee была чума, но жители деревни не позволили нам въехать, однако они принесли нам все, в чем мы нуждались, и приняли деньги из наших рук без стеснения.
Во время моей научной экскурсии в Palee мои попутчики застрелили несколько уток на болотах, и этих уток приготовили на наш обед. Я был приглашен принять участие в трапезе, но не чувствовал желания есть, так как горел в лихорадке, и моя боль была почти невыносимой, но чтобы не вызывать подозрения, я занял свое место за столом, и куски, которые я подносил ко рту с одной стороны, я другой перекладывал в салфетку, причем выполнял это с навыками адепта. После обеда я повторил дозу того же лекарства, лег и укрылся, но в скором времени я начал потеть до такой степени, что мой матрас промок насквозь. В результате этого потения я избавился от температуры и тревоги, и появилась надежда выздороветь, несмотря на то, что боли в паху все еще продолжались. Опухание желез сохранялось в течение трех недель, несмотря на применяемые мной местные средства. После моего полного выздоровления я написал английскому врачу (за чей счет я посетил инфицированный город Palee) о результатах моего эксперимента и прочитал письмо моим товарищам, которые выразили свое удивление и обвинили меня в том, что я подвергал их заражению в такой опасной эпидемии. Мой ответ был, что я только исполнял свой долг врача, и что те, кто не доволен таким ходом дел, не должен путешествовать в обществе врача.
Я не могу объяснить, как произошло, что я подхватил чуму, несмотря на все мои предосторожности, разве что, когда я въезжал в город, дул сильный ветер, круживший в воздухе надоедливую пыль, и, возможно, таким образом вирус попал в меня извне и даже внутрь: внешне – путем поглощения через слезные железы глаз, слизистую оболочку ноздрей и полости уха, а внутренне – через вдыхание в легкие. Инфекция не передается при непосредственном контакте, если бы это было не так, я бы не избежал ее в Константинополе, раз предрасположенность к ней имеется у каждого. К этому времени у меня должна была быть предрасположенность к заражению, так как за несколько дней до этого я почувствовал зуд на теле и своего рода полнокровие, в связи с неправильным образом жизни, к чему привели неудобства и трудности дальних путешествий.
Я не могу объяснить, как произошло, что я подхватил чуму, несмотря на все мои предосторожности, разве что, когда я въезжал в город, дул сильный ветер, круживший в воздухе надоедливую пыль, и, возможно, таким образом вирус попал в меня извне и даже внутрь: внешне – путем поглощения через слезные железы глаз, слизистую оболочку ноздрей и полости уха, а внутренне – через вдыхание в легкие. Инфекция не передается при непосредственном контакте, если бы это было не так, я бы не избежал ее в Константинополе, раз предрасположенность к ней имеется у каждого. К этому времени у меня должна была быть предрасположенность к заражению, так как за несколько дней до этого я почувствовал зуд на теле и своего рода полнокровие, в связи с неправильным образом жизни, к чему привели неудобства и трудности дальних путешествий.
Совершенно очевидно, что чуме для развития не требуется много времени, так как она появилась у меня через несколько часов после моего визита к пациентам. В некоторых случаях может пройти два или три дня до того, как симптомы станут заметны. Малярия в Palee, я считаю, порождается выдохом огромного болота, где бывают тысячи птиц и пресмыкающихся, и которое служит в то же время депозиторием для всех веществ, выбрасываемых из города.
Правительство могло бы легко предотвратить неприятное влияние этого болота путем преобразования его в благодатную почву.
Комментариев нет:
Отправить комментарий