Друзья, перевод первых 9 глав этой книги я выложила на сайте врача-гомеопата Сергея Кулика.
Прочитать их можно на сайте, чтение там доступно, и я очень рекомендую посмотреть начало, если вы еще не читали. | |||
THE HOMCEOPATHIC RECORDER.
Vol VIII. Philadelphia and Lancaster, July, 1893. No. 7.
THE LIFE OF HAHNEMANN.
By Thomas Lindsley Bradford, M. D.
(Перевод Зои Дымент)
ГЛАВА X
ЖИЗНЬ В
ДРЕЗДЕНЕ – ОРИГИНАЛЬНЫЕ ТРУДЫ – ХИМИЧЕСКИЕ ОТКРЫТИЯ – РАСТВОРИМАЯ РТУТЬ –
ОТБЫТИЕ В ЛЕЙПЦИГ
Ганеман во время своего пребывания в Дрездене опубликовал
несколько оригинальных книг. В 1786 году появилась мастерская работа
«Отравление мышьяком: его лечение и судебное расследование». Эта книга
ознаменовала новую эру в анализе и лучших способах обнаружения отравления
мышьяком. Ганеман называл свою книгу первенцем и посвятил ее «Его Величеству
доброму Кайзеру Йосифу».
В этой книге Ганеман отводит место для обсуждения пределов
активности мышьяка. Он выступает против нерегулируемой продажи порошка мышьяка,
«порошка от лихорадки», и продвигает планы по условиям назначения ядов, и они
впоследствии были приняты. Он предлагает, чтобы в аптеке была запирающаяся
комната для ядов, и только хозяин аптеки или какой-либо ответственный
представитель должны иметь ключ, в особой книге должна быть поставлена запись о
каждом покупателе, с указанием его адреса, покупатель должен поставить свою
подпись под такой записью и аптекарь тоже, и эта книга должна быть открыта для
проверки экзаменационной комиссией раз в год. В своем исследовании пациентов Ганеман
приводит 861 цитату из 389 разных авторов и книг на разных языках, изданных в
разные времена, и точно указывает том и страницу.
С помощью этой книги Ганемана новые и лучшие способы анализа
мышьяка были введены в медицинскую юриспруденцию. Эту работу оценили ведущие ученые-современники
Ганеман.
Мнение Ганемана относительно медицины того времени полностью
показано в следующем заявлении, опубликованном в предисловии к этой книге:
Ряд причин – я не смею их сосчитать – за столетия унизили достоинство божественной науки практической медицины и превратили ее в жалкую гонку за хлебом, простое маскирование симптомов, унизительную торговлю по рецепту, забытую богом ручную работу, так что настоящие врачи безнадежно перемешаны с кучей возбужденных торговцев лекарствами. Как редко может прямолинейный человек благодаря своему великому знанию наук и своим талантам возвыситься над толпой знахарей и бросить чистый, яркий блеск на искусство исцеления, у алтаря которого он служит, чтобы стало невозможным даже для простого стада не заметить эту славную, добрую вечернюю звезду на пустом небосводе. Как редко бывает такое явление, и, следовательно, как трудно возродиться очищенной науке медицины из ее заплесневелых «дворянских грамот».
В то время Ганеман очень увлекался химией и вносил в нее свой
вклад. В 1787–1789 гг. он написал следующие важные статьи для «Анналов химии» Крелла (Этот журнал был
первым химическим журналом в Германии, и Ганеман писал для него с 1787 по 1794
год).
- «О трудности приготовления соды из поташа и кухонной соли».
В то время сода, приготовленная по известным методам, стоила девять шиллингов за
фунт. Ганеман с помощью поташа и кристаллизации при разных температурах готовил
ее из соли намного дешевле.
- «О влиянии некоторых газов на ферментацию вина». Способ быстрого изготовления
уксуса, открытый в 1833 г., на этот раз
использовался для того, чтобы алкоголь забродил на щепках из бука. В этом эссе
Ганеман объявляет о своем открытии, что влияние кислорода воздуха дает быстро
желаемый результат. Он испытал воздействие трех газов на вино. Ганеман приготовил
три бутыли, каждая содержала четыре унции вина. В одну он поместил газообразный
кислород; в другую – азот; в третью –
угольную кислоту. Он запечатал их и держал два месяца при одной температуре,
встряхивая каждую бутыль по 30 раз в день. При осмотре он обнаружил, что вино в
бутыли с кислородом превратилось в крепкий уксус.
- «О тесте вина на содержание железа и свинца».
- «О желчи и желчных камнях». Ганеман брал свежую желчь человека,
который был здоров, и действовал на нее разными солями, чтобы проверить их
воздействие на заболевания печени.
- «Эссе о новом средстве для предотвращения гниения». Он
обнаружил, что нитрат серебра является антисептиком в растворе 1 к 1000, и
наблюдал антисептические эффекты в растворах 1 к 100000.
- «Неудачный эксперимент».
- «Письмо Креллу о Барите».
- «Открытие нового составляющего в
графите».
- «Наблюдения за вяжущими компонентами растений».
Теперь мы подошли к другому важному трактату, «Точный режим
приготовления растворимой ртути», 1789 г. Химики долгое время искали способ
получения препаратов ртути, который был бы менее коррозионным, чем возгонка.
Использовался хлорид или сульфат. Ганеман, используя азотную кислоту и железо,
наконец получил желаемый результат. Грен, который ранее нападал на Ганемана за
его тесты металлов, сказал об этом: «Проблема, за которую взялся господина
Ганеман, пытаясь получить препарат Меркурия, быстро растворяющийся в кислотах,
присутствующих в организме, но не поддающийся коррозии, полностью решена в его
книге». Этот препарат получил высокую оценку химиков и врачей.
- «Инструкции по венерическим болезням, вместе с новым меркуриальным
препаратом». В этой статье он дает инструкции по использованию ртути и разбирает
ее воздействие на организм, известное как «меркуриальная лихорадка». Эта книга
была написана в Локовиц, недалеко от Дрездена, в 1788 г., и была опубликована в
Лейпциге в 1789. Он также опубликовал несколько других работ на эту тему о ртути
и ее связи с сифилисом примерно в то же время.
Но неутолимая жажда новых знаний все еще подталкивала Ганемана,
и во второй половине сентября 1789 г. он переехал в Лейпциг, чтобы быть ближе к
фонтану науки.
Следующие слова его автобиографии следует рассматривать очень
внимательно: «Здесь я положился на Провидение, которое
приписывает Судьбу каждому из моих дней, число которых в ее руке». Всего за
десять лет до этого он получил степень врача, и за это время стал настолько недоволен
медицинскими методами, что предпочитал посвящать все свое время литературным
трудам, продолжая тем временем свои химические опыты и исследования. За это
время он обнаружил очень ценные факты в химии, перевел на немецкий язык
несколько научных книг и подарил миру ряд эссе по важным вопросам.
В этой связи интересно отметить влияние десятилетия из жизни
этого человека на его будущее. Казалось бы, дни его прошли в библиотеке барона
Брюкенталя, в практической работе в Венгрии, в часах сомнения и неуверенности в
сонном Гоммерне, в восхитительном общении в ученом Дрездене, но все стало средством развития и подготовки Ганемана
к блестящим открытиям, которые ему вскоре суждено было сделать. Перевод,
касающийся фальсификации лекарств, заставил его усомниться в добросовестности
фармацевтов, и его знания, полученные во время работы по контролю лекарств, об
их замене и мошенничестве, вероятно, в будущем привели к тому, что
способствовали его желанию готовить и распределять собственные лекарства. И
часы кропотливого напряжения, необходимого при переводе, были средством придания
его мозгу понимания необходимой точности для будущего математического закона исцеления,
который Творец позволил ему открыть. Как мало он еще понимал Провидение, которое
назначило Судьбу его дням! Долгие годы гонений; тишина садов Кётена; роскошь
жизни в самом веселом – мира, – и мирный конец жизни с осознанием,
что он «жил не напрасно».
ГЛАВА XI.
ЛЮБИМЫЙ ЛЕЙПЦИГ – МАТЕРИЯ МЕДИКА КУЛЛЕНА – ПЕРВЫЙ ОПЫТЫ С
ПЕРУАНСКОЙ КОРОЙ – ПЕРВЫЕ ПРУВИНГИ НА ЗДОРОВЫХ
Снова обосновавшись в своем любимом Лейпциге, Ганеман возобновил
свои переводы. В 1790 г. он опубликовал перевод с английского «Райан о болезнях
легких» и в том же году с итальянского «Фабброни об искусстве виноделия на рациональных
принципах», добавив, по своему обыкновению, много примечаний.
В «Annalen» Крелла говорится: «Эта работа получила заслуженные
аплодисменты. Помимо того, что этот перевод верен и успешен, господин Ганеман
добавил драгоценные ноты, которые расширяют и разъясняют принципы Фабброни; этим
он увеличил ценность работы».
Теперь мы подошли к переводу очень важной книги, с которой начинается открытие закона подобия. Это «Materia Medica» Куллена.
Возникает вопрос, почему Ганеман в это время перевел именно
эту книгу, и считается, что он использовала ее для продвижения каких-то своих
частных теорий. Маловероятно, что, когда он начинал перевод «Кулленом", у
него были какие-то особые медицинские теории, кроме растущего отвращения к
медицинским заблуждениям того времени. Об этом ясно свидетельствуют его
сочинения того времени. Неудивительно, что ему пришлось в то время заниматься
переводами. Он переводил за деньги, для продавцов книг и издателей Лейпцига, и
маловероятно, что он выбирал книги для перевода.
Доктор Куллен был авторитетом в свое время в вопросах Материи
медики, опытным преподавателем, талантливым химиком и блестящим и популярным учителем
в Эдинбурге.
 |
| Уильям Куллен |
Естественно, немцы хотели узнать о его новых и своеобразных теориях относительно болезни, а также получить для работы его Материю Медику, так как тогда она считалась стандартом.
Ганеман был самым опытным переводчиком медицинских работ в
то время, и вполне естественно, что ему поручили эту работу. Куллен опубликовал
первое издание своей книги в Лондоне, в 1773 году. Второе издание вышло в двух
томах в 1789, и именно это издание Ганеман переводил. В этой книге, в Том II,
Куллен посвящает около двадцати страниц
Cortex Peruvianis (Перуанская кора), рассказывая о терапевтическом применении
этого средства в лечении перемежающихся и рецидивирующих лихорадок, советует использовать
его, чтобы предотвратить озноб, и дает короткие указания для наиболее
безопасного периода болезни, в котором его можно использовать. Ганеман был
впечатлен использованием этого препарата, с которым он был знаком ранее как
врач. Что-то в манере письма Куллена заставило Ганемана испытать препарат на
себя и посмотреть, какое влияние он окажет на человека с прекрасным здоровьем.
Результат этого эксперимента будет приведен в изложении самого Ганемана.
В переводе «Materia Medica» Уильяма Куллена, Лейпциг, Швайкерт, 1790, с. 108, ТомII., появляется следующая сноска Ганемана:
«Объединяя сильнейшие горечи и сильнейшие вяжущие, можно получить соединение, которое в малых дозах обладает гораздо большим количеством этих свойств, чем эта кора, и, тем не менее, ни один специфик для лихорадки никогда не выйдет из такого сложного вещества. Это автор (Каллен) должен был учесть. Возможно, не легко понять объяснения действия препарата в отсутствие понимания Cinchona».
«Вещества, вызывающие своего рода лихорадку, например, очень крепкий кофе, перец, Aconite, Ignatia, Arsenic, гасят некоторые типы лихорадки. Я принимал в порядке эксперимента два раза в день по четыре драхмы China. Мои ступни, кончики пальцев и т. д. сначала похолодели; я стал вялым и сонным; затем мое сердце начало трепетать, и мой пульс учащался и учащался; невыносимая тревога, тремор (но без холодного окоченения), слабость всей моей конечности; затем пульсация в голове, покраснение щек, жажда и, короче говоря, все симптомы, которые обычно являются характерными симптомами перемежающейся лихорадки, появились один за другим, но без особой зябкости и озноба».
"Короче говоря, даже те симптомы, которые возникают регулярно и особенно характерны, такие как тупость ума, сильная жесткость во всех конечностях, но, прежде всего, онемение, неприятное ощущение, которое, кажется, находится в надкостнице, над каждой костью в теле, все это характеризует China. Такой приступ длился каждый раз по два-три часа и повторялся, если я повторил эту дозу, не иначе; я прекратил прием China и был в добром здоровье".
Следующее замечание к переводу, через несколько страниц,
таково: «Если бы он (Куллен) нашел в корке следы способности возбуждать искусственную
антагонистическую лихорадку, он определенно не стал так упорно настаивать на
своем способе объяснения».
Далее Куллен говорит:
«Хотя я бы не стал строго настаивать на применении разовой дозы ближе к моменту подъема, я твердо убежден, что чем ближе к тому времени, тем более действенна доза. Понять это сложно, мы должны заметить, что воздействие коры на человеческий организм не очень прочное. У меня была возможность заметить, что назначение большого количества коры было недостаточным для предотвращения рецедива через несколько дней».
Ганеман сделал следующее замечание: «Как так получается, что последствия действия коры такие недолговечные, как и бывает на самом деле, если эта кора, помимо вяжущих и тонизирующих свойств горечи, приписываемых ей, особенно автором этой книги, обладает другим свойством (возбуждать лихорадку особого рода)?".
Очень наглядное описание этих опытов Ганемана приведено в «Самуэль Ганеман, Биографическое исследование»: «Чтобы судить о физиологическом действии коры, он взял несколько доз, как прописывают врачи от лихорадки. Результат состоял в том, что в его ранее здоровом организме произошли решительные пароксизмы, напоминающие приступы лихорадки. Эксперимент унес его дальше, чем он ожидал. Это показало ему не только точные физиологические эффекты коры, но и то, что эти эффекты были, по-видимому, такими же, как и симптомы болезни, от которой ее назначали с несомненным успехом излечения. Он задал себе вопрос, вызывает ли кора те же симптомы, что и излечивает? Он вызывает и лечит лихорадку? Это называется спецификом. Основана ли специфическая лечебная сила лекарств на таком принципе? Все ли лекарства одинаково возбуждают болезнь, похожую на ту, которую лечат? Лекарство за лекарством, специфик за спецификом тестировались на Ганемане и его здоровых друзьях с одним неизменным результатом: каждое лекарство с признанной специфической силойвозбудило искусственную болезнь, похожую на то, от которой оно было предназначено.
Но гораздо больше симптомов, чем те, что были известны для какой-то болезни, вызывало почти каждое лекарство, и это пробудило в сознании экспериментатора надежду на специфическое излечение большего количества болезней, чем когда-либо ранее. Помимо открытия многих ценных лекарственных явлений, о чем невозможно было и мечтать, он проверял свои открытия и наблюдения в томах записанных экспериментов в Материи Медике и во всей истории отравления. Эффект его исследований не был, следовательно, слепым прыжком из одной ложной теории в другую, которая может быть столь же ошибочной и более вредной чем прежняя. Шесть лет Ганеман провел, занимаясь испытанием лекарств и проверкой своего принципа, прежде чем провозгласил его миру».
Что касается этих первых экспериментов по испытанию лекарств на здоровых, Эверест говорит: «Поскольку действие одного и того же вещества варьировалось в зависимости от возраста, пола и индивидуальной непереносимости субъекта, которому оно назначалось, было недостаточно поэкспериментировать с несколькими людьми. Семья Ганемана была принуждена к службе, и каждое вещество было испытано в различных дозах на многих людях, при всевозможном разнообразии обстоятельств, и под непосредственным контролем самого Ганемана».
Продолжение здесь: https://dymentz.blogspot.com/2022/06/12-13.html
