Оригинал здесь: https://archive.org/stream/lifelettersofdrs00brad/lifelettersofdrs00brad_djvu.txt
Глава 21 здесь: https://dymentz.blogspot.com/2022/08/21.html
(Перевод З. Дымент)
ГЛАВА ХХII
Переписка с Робби - Прувинги гомеопатических лекарств - Ганеман Штапфу о прувингах - Рассказ Хартманна о жизни Ганемана в Лейпциге - Ученики Ганемана
Вскоре после того, как Ганеман начал читать лекции в Лейпциге, некий доктор Робби, молодой врач-аллопат, сумел вызвать к себе его благосклонность притворным уважением и восхищением ганемановской гениальностью.
Впоследствии Робби стал одним из первых, кто высмеивал эту систему. Письмо Робби и ответ Ганемана даны полностью и служат иллюстрацией доброты Ганемана к человеку, которому даже тогда он, должно быть, не доверял.
Доктор Робби пишет следующее:
«Благородный и уважаемый сэр,
Год тому назад я слышал, как вы с большим удовольствием читаете свои лекции по «Органону врачевания», и как пелена упала с моих глаз; многое было мне ясно, но многое было неясно, и поэтому я почти решил вместе с моим покойным другом, более тщательно исследовать систему, с помощью которой мы могли бы достичь чего-то более положительного в медицине.
Мы с моим другом вызвали сильную неприязнь у наших коллег из-за того, что мы отстаивали ваш метод исцеления, и особенно у доктора N.
Мой друг умер, и его смерть вернула меня к практике в больнице, и, наконец, расстройство моей нервной системы из-за так называемого нозокомиального тифа увело меня далеко от моей прекрасной цели.
Однако я все же изучал ваш "Органон". Теперь я получил степень, и мне больше не нужно тратить столько времени на толкование символических книг.
Я взял на себя смелость написать князю Репнину через его семейного врача, доктора Биззатти, моего друга, об общественной пользе, которую принесет введение вашего метода врачевания, и надеюсь получить более определенную информацию по этому вопросу в ближайшее время.
Я очень хотел бы поговорить с вами лично на некоторые темы, касающиеся вашей системы. Я уже два раза ходил на лекции на вашу кафедру и не был допущен, так что полагаю, что мой визит вы не одобряете, и я должен прибегнуть к письменному обращению.
Кроме того, к сожалению, я увидел из одного из ваших писем к доктору Динеманну, что вы совершенно недооцениваете меня и уже считаете меня погрязшим в трясине старой школы.
Я не откажусь от своего метода лечения, пока не найду лучшего; и я ни в коем случае не буду полагаться ни на предрассудки обычая - эту детскую веру, - и оправдывать или защищать то, что нелепо; только я должен сначала иметь ясность, ибо только тогда я успешен.
Я думал перевести ваш «Органон» на английский или итальянский языки, но так как я не могу предварительно поговорить с вами об этом предмете лично, я думаю, что это вряд ли удастся сделать.
Нет сомнения, что публикация такой системы медицины вызвала бы заметную революцию взглядов ученых в Англии и Италии, несмотря на то что малозначимая теория контрстимуляции, которая есть не что иное, как модификация теории стимуляции Брауна, уже укоренилась во всей Италии.
Я могу послать вам итальянский трактат об этой системе, если он представляет для вас интерес, чтобы вы могли с ним ознакомиться.
С глубоким почтением имею честь быть Вашим покорным слугой,
Доктор Генрих Робби.
P. S.
Из ваших сочинений у меня есть только "Органон" и защита вашей системы от глупой атаки Геккера. Я должен раздобыть для себя все остальные книги, которые вы написали, и поэтому умоляю вас снабдить меня полным их списком».
На это письмо Ганеман дал следующий достойный и любезный ответ:
"Дорогой доктор Робби,
Получив степень, вы теперь вольны думать и действовать, как вам заблагорассудится, — желание величайшей важности для каждого мастера. Теперь вы вольны идти по старому пути или выбрать новый путь, о котором вы говорите.
Я рад обнаружить, что, хотя из-за моих профессиональных обязанностей я не мог разговаривать с вами в моей резиденции, теперь я могу сообщать вам свои мысли другим и более постоянным способом, в письменной форме. Я намерен предостеречь вас от принятия гомеопатии. Послушайте меня!
Когда мы строим практическую карьеру, мы обычно преследуем тройную цель:
1. Стать всеобщим любимцем благодаря своему образу мыслей и действиям, не делать грубых ошибок и не поддаваться соблазнам.
2. Устроить свой бизнес так, чтобы вести его с большой легкостью.
3. Заработать как можно больше на этом бизнесе.
Вы не можете достичь ни одной из этих трех целей с помощью гомеопатии так хорошо, как на обычно избираемом пути. Ибо, понятно, если кто-то терпелив к своим коллегам, не хочет делать ничего нового и сразу следует тем же путем, что и они, то он внушает уважение тем, что не возвышается над ними введением усовершенствований и не бросает подозрение относительно веры их предков какими либо новшествами.
Тогда этот человек — ваш «уважаемый коллега», и никому из этих коллег не приходит в голову опорочить его доброе имя клеветой.
Если некто выбрал их путь, их веру, освященную временем, и почитаемые им мнения, — другими словами, поступает так, как они, кто станет тогда клеветать на него, вредить и преследовать его? Как может прийти в голову человеку совестливому причинить зло брату с общими убеждениями?
Следуя этому курсу, вы ясно видите, что получаете расположение своих коллег, и понимаете, что никто не лишит вас уважения и доверия, которыми вы пользуетесь среди своих пациентов. Вы остаетесь без зазрения совести другом своему окружению и между вами существует самое дружеское понимание. Разве это не имеет значения?
С другой стороны, мне не нужно напоминать вам о том, что приходится выносить гомеопату. Просто вспомните, что вы слышали своими ушами или читали там и сям. Вы бы согласились на такое мученичество? Я не советую вам этого делать.
Вторую цель, более легкое ведение бизнеса, вы не можете достичь так определенно, как на обычном пути. Существует достаточно рецептов установленной формы для всех указанных болезней, и если какая-то болезнь не имеет названия, ей дается предписанное имя, а к нему прилагается медицинская формула, данная ему ученым человеком, написавшим об этой конкретной болезни.
Все под рукой, и нам остается только подражать, а если кто порицает или осуждает лечение, ему дают ссылку на книгу. Тогда ложь должна держать язык за зубами!
Как легко закрепить в памяти некоторое количество формул, которые стоит только вспомнить у постели больного, чтобы записать то или иное на листке бумаги. Для этого требуется едва ли две минуты. Аптекарь готовит нам рецепт, и это так удобно!
А потом остается задать больному всего несколько вопросов, увидеть его язык и пощупать пульс, чтобы узнать, что это за недуг. Таким образом дюжина пациентов может получить назначение, а затем почти весь день в вашем распоряжении!
Благодаря этому методу аптекарь остается благосклонно настроенным к нам; а кто не знает, как важна и необходима его благосклонность для врача?
Как плохо обстоят дела у врача-гомеопата! Он должен позаботиться о том, чтобы узнать о всех обстоятельствах или состояниях пациента, чтобы иметь возможность выбрать подходящее лекарство. Это приводит к затрате времени, по крайней мере, при первом посещении, и за это время обычный врач может сделать назначение в три раза большему числу пациентов, и пациент получает очень большое количество стаканов, баночек и коробочек. Больные люди привыкли к ним, и они любят, чтобы их было много и разных видов; а, с другой стороны, то немногое, что дает гомеопат, едва ли вызывает доверие у больных. Было бы глупо отвечать, что врач-гомеопат может получать более высокую оплату, потому что, несмотря на потерю времени на расспросы и медитацию, он все же помогает пациенту за более короткое время, чем аллопат.
И, кроме всего этого, остальное медицинское братство всеми силами и всем сердцем стремится отдалиться от него. Я тоже хорошо знаю силу бесчисленных бранящих языков, которые могут осудить врача-гомеопата. Моя житейская мудрость защищает меня от этой брани, и так будет и в дальнейшем.
Что же касается кажущегося пустяком вопроса совести, то врач-гомеопат пробуждает ее в себе и развивает своим точным описанием болезни, выбором точно подходящего лекарства и убеждением, что он должен добросовестно снабдить пациента истинным лекарством, приготовленным своими собственными руками, приложив все свои таланты, поэтому он должен стремиться содержать ее в чистоте.
Аллопат в этом отношении ни перед кем не должен отчитываться. Но он думает, что это не может быть особо плохо и грешно, потому что есть так много других, которые поступают так же, и что если есть загробное будущее и там предстоит нести ответственность, то он останется там же, где многие тысячи врачей; и он может даже усомниться в том, есть ли будущее, поскольку так много веселых братьев говорят:
«Ешь, пей и веселись, ибо нет наслаждения за гробом». Хотя совесть иногда и позволяет себе угомониться с помощью рюмки вина, согласитесь, это не так уж плохо.
Фактически тот, кто в течение нескольких лет вел веселую, беззаботную и легкую жизнь обычного практикующего врача, не будет стремиться к так называемой добросовестной или, по крайней мере, кропотливой системе лечения, такой как гомеопатическая. Ибо что может быть более беззаботным и более легким и удобным, чем обычный метод лечения?
И третья цель. Несомненно, обычный врач зарабатывает на жизнь лучше. Ибо мы должны иметь в виду, что он остается в обычном ритме или колее практики и не натыкается на какие-либо новшества в отношении своих пациентов и очень мало в отношении своих коллег и аптекарей. И должен ли он когда-либо испытывать недостаток в клиентах? Аптекарь чаще всего направляет больных к врачу, который дает множество рецептов, и врачи не отговаривают от этого, потому что у них с аптекарем одинаковый образ мыслей.
А сколько есть пациентов, которые получают по три-четыре рецепта в день. Чем больше таких рецептов, тем больше готовится лекарств и тем больше доходы аптекаря. Он тоже не лишен хороших доходов, ведь пациенты приносят ему рецепты на множество лекарств.
Если вы хотите из любопытства снабдить себя тем, что было написано человеком, который ценой больших личных жертв осмелился опровергнуть все, что было сделано для улучшения состояния медицины на протяжении многих веков, я почтительно отсылаю вас к нескольким следующим книгам.
«Органон» описывает различные болезни и лечебные свойства лекарств, рассматриваемых с новой точки зрения и применяемых совершенно иначе, чем это делалось до сих пор.
«Fragmenta de viribus Medicamentorum positivis», два тома, изданные А. Бартом, Лейпциг, 1805 г., описывает несколько специфических лекарственных действий или эффектов, которые я обнаружил, и без знания которых, я думаю, мы не можем использовать лекарство правильно и рационально при любом недуге.
"Чистая Материа медика" является продолжением "Fragmenta", хотя и касается лишь небольшой части лекарств. Первый том этой книги был опубликован в 1811 году Арнольдом в Дрездене и Брудером в Лейпциге. Публикация второй части задерживается из-за медлительности издателя.
Название книги, которую вы просите меня прислать вам, — «Сокровищница медицины» (Arzneischatz), она опубликованная Вильгельмом Флейшером в 1800 году. В ней содержатся некоторые мои наблюдения.
Мои современники должны обращаться к этим немногим книгам, чтобы ознакомиться с гомеопатией, поскольку у меня нет времени рассказывать каждому лично, что требуется, чтобы стать гомеопатом.
Однако, если я могу помочь вам в понимании некоторых аспектов предмета, я с радостью предоставлю вам аудиенцию в любое время с 10.30 до 11 часов. Мое свободное время очень ограничено.
С. Ганеман».
Как скромно пишет Ганеман о "Сокровищнице медицины"! «Она содержит некоторые мои наблюдения». Это книга медицинских рецептов, для которой Ганеман написал знаменитое предисловие, высмеивающее и осуждающее всю книгу. Она несомненно содержит некоторые «наблюдения»!
Робби не стал учеником. Он стал в ряд недоброжелателей Ганемана. Судя по тону письма, он не собирался проводить честное расследование.
Письмо Ганемана показывает его мнение о Робби; между строк можно прочитать, что он никогда не был полностью им обманутым, но проявлял некоторую снисходительность по отношению к этому молодому лицемеру.
В то время у Ганемана было несколько преданных учеников, которые с радостью и верой помогали ему в тестировании воздействия лекарств на их собственные здоровые организмы.
Это было время триумфа и счастья старого реформатора; он усердно предавался своим любимым занятиям, и он также получал удовлетворение, зная, что, наконец, он обучает других, которые помогут ему в распространении его нового и благотворного закона медицины.
В связи с этой эпохой прувингов ниже приводится отрывок из письма, написанного Штапфу в сентябре 1813 г.:
Вы правы в том, что ухудшение от какого-либо вещества, или присутствующие симптомы, скорее всего, указывают на то, что лекарство обладает способностью вызывать эти симптомы само по себе. Однако мы не должны включать такие симптомы в список положительных эффектов лекарств, - по крайней мере, не в письменной форме.
Все, что мы можем сделать, это помнить о них, чтобы обратить на них особое внимание, если они возникнут впервые во время применения лекарства.
Когда я предлагаю какое-либо вещество для прувинга, я забочусь, чтобы оно не было опасным для здоровья и было приготовлено таким образом, чтобы не подействовало на вас слишком сильно, ибо мы не имеем права причинять себе вред. Я посылаю вам вместе с этим некоторое количество настойки чистого Helleborus niger, который я сам собирал.
Каждая капля содержит одну двадцатую грана корня. В любой день, когда вы здоровы и у вас нет очень срочных дел, и когда вы не ели за обедом никаких лекарственных веществ (например, петрушки), принимайте одну каплю этого вещества на восемь унций воды и скрупул спирта (20 гран) для предотвращения его разложения. Энергично встряхните и примите унцию натощак; и так каждый час и через полчаса или два часа еще одну унцию, если вы не слишком сильно пострадали от того, что вы принимаете.
Но если появятся серьезные симптомы, которых я не боюсь, вы можете принять несколько капель настойки камфоры на унцию воды или больше, если необходимо, и это облегчит симптомы.
После того как все эффекты Hellebore ослабнут, я желаю вам испытать действие одной только камфоры (это божественное средство). Около двух гран, растворенных в скрупуле спирта и взболтанных с восемью унциями воды, принятых за четыре или шесть раз в день с такой же предосторожностью, как и в предыдущем случае.
Благодарю вас за симптомы, которые вы мне прислали; многие из них очень важны. Вы всегда должны стремиться найти точное выражение своим ощущениям и изменениям ваших ощущений, а также условиям, при которых они возбуждаются.
Перед моими нынешними учениками стоит более легкая задача в этом отношении. Всякий раз, когда они представляют мне такой список, я прохожу вместе с ними симптомы и расспрашиваю их всчески, чтобы вытащить из их воспоминаний все, что требует большей ясности, например, время, условия и все прочие обстотельства, при которых происходили изменения после приема лекарства".
Поскольку Штапф предложил ранее Ганеману план приглашения врачей для помощи в прувингах лекарств, Ганеман в этом же письме пишет:
"Но все это вы должны делать для себя; вы должны пройти через письменные предписания, чтобы найти то, что еще не было сообщено. В этом отношении ваша задача — более трудная. При моей взыскательности и приверженности к истине, ваш план, хотя и очень благонамеренный, совершенно неосуществим.
Кто из наших обычных коллег взялся бы за такие кропотливые эксперименты, когда он может постучать по своей хорошо заполненной книжке рецептов и сказать:
«Ты мое утешение; я никогда не сомневаюсь, что мне прописать, когда ты у меня под рукой. Все может идти с моими пациентами как угодно, я в безопасности. Эти рецепты ученых мастеров, пока я их прописываю, никто не может придраться ко мне».
Я бы напрасно пытался возвысить взгляды таких людей. Даже если бы у нас была вечность, чтобы потратить на них, они никогда не остановились бы на таком тщательном экспериментировании, поскольку обычный врач чувствует себя так комфортно без наблюдения, легко следуя за другими и цитируя авторитеты в каждой случае, размышляя и предполагая.
Нет, нет, отбросьте все такие надежды. Таких резолюций не следует ожидать от таких людей. И каково будет завершение их попытки, если, предположим, они бы сделали попытку из любопытства?
Обман, воображаемые вещи или положительная ложь при их нерегулярном образе жизни, их изменчивость и нехватка духа наблюдения и целостности; да хранит Бог чистое учение от такого шлака.
Нет, только юные, чьи головы не переполнены потоком житейских догм и в чьих артериях еще не течет поток врачебных предрассудков; только юные и искренние натуры, которыми овладели истина и человеколюбие, кто открыт для нашей простой доктрины медицины; это только те, кто, движимые собственным естественным импульсом (как я с удовольствием наблюдаю в своих учениках), возвращаются к дневному свету с помощью своей преданности истине, к сокровищам лечебного действия - бесценным сокровищам, которым издревле было позволено оставаться неизвестными в темноте самодовольной, ложной изобретательности рассуждений; и я думаю, что некоторые из них добились значительного прогресса в практике наблюдения, и так добро будет распространяться, но только там, где оно найдет подходящий грунт и почву.
Еще одно слово. Никаких восхвалений в мой адрес; я их совершенно не люблю, ибо чувствую себя не более чем честным человеком, который просто исполняет свой долг. Давайте выражать наше уважение друг к другу только в простых словах и в поведении, свидетельствующем о взаимном уважении".
Следует помнить, что Ганеман ранее писал в журнале Гуфеланда эссе, в которых объяснял свое мнение и просил помощи у специалистов в осуществлении его плана усовершенствования Материи медики.
Даджен говорит об этом:
«Увы! Из-за хваленого рвения и серьезности медицинской профессии обращение Ганемана не встретило ничего, кроме насмешек и презрения со стороны его коллег. Никто, ни один человек не видел пользы в том, чтобы причинять себе неудобства, чтобы выяснить силу инструментов, которые ему ежечасно приходилось использовать в случаях жизни и смерти. Все до единого были полностью удовлетворены традиционной системой, которую практиковали они и их предки».
Итак, со своим кружком серьезных студентов Ганеман спокойно продолжал экспериментировать с лекарствами и отмечать их действие на каждого здорового человека, пока в результате не появилась великолепная книга, заполненная прувингами, книга, в которой изложено учение, с тех пор ставшее средством избавления человечества от многих страданий.
Рассказ о жизни Ганемана и его студентов в Лейпциге принадлежит одному из студентов, доктору Францу Хартманну.
Эти события произошли в 1814 году, когда Хартманну было восемнадцать лет.
Хартманн говорит:
"Хорнбург снова был моим соседом по комнате; после трехмесячного пребывания здесь он познакомил меня с Ганеманом и добивался для меня допуска в узкий круг друзей этого великого человека.
Тот, кто видел Ганемана, лично познакомился с ним и хотя бы раз слышал, как он говорил, с возвышенным энтузиазмом и захватывающим красноречием, о своем важном открытии в области практической медицины, несомненно, не сочтет странным, что новичок в медицине должен внутренне решить посвятить ему и его доктрине всю свою жизнь без остатка.
Я уверен, что каждый, кто знал Ганемана в то время, согласится со мной или, конечно же, не упрекнет мою явно экстравагантную похвалу этому почтенному человеку, наделенному природой таким высоким интеллектом, что я ставлю его рядом с величайшими интеллектами в профессии в наше время и даже объявляю его величайшим из всех, поскольку ни один врач не приступил к такой гигантской работе, которая с такой вероятностью выдержала бы испытание временем, и не довел ее до такого совершенства, что эта система может не только сравниться с прежними медицинскими системами, но во многих отношениях даже превосходит их.
Сейчас это с готовностью признается, но даже тогда, когда я познакомился с Ганеманом, его слава была широко распространена, и он производил исцеления, граничащие с невероятным, которые укрепляли его репутацию все более и более прочно.
В особенности это касалось тех часто повторяющихся болезней, вызванных чрезмерным употреблением лекарств, излечение которых было для него тем более легким, что он всегда брал за правило в своих исследованиях физиологических эффектов лекарств тщательно изучать противоядие от каждого.
Я мог бы выродиться в простого сторонника, если бы последовал совету Ганемана и не изучал ничего, кроме его системы, которая имела прочную и существенную основу, в то время как в старой системе ничто не было надежным — совет, который он сделал всем своим ученикам, что во многих отношениях было причиной большого вреда и оказалось несчастливым для многих его приверженцев. Я заметил удивление, выраженное на лице Ганемана, когда я спросил его в ответ, будет ли хорошо ограничиться только гомеопатией.
Многочисленные увертки, с которыми он уклонялся от ответа на этот вопрос, вполне убедили меня в опасности и неосуществимости его совета, и этот вопрос ни разу не упоминался во время моих занятий с ним; действительно, он, казалось, нарочно не упоминал об этом в присутствии других молодых людей, многие из которых учились у него в то время, как будто он понимал, насколько несостоятельным была его позиция.
Он с удовольствием беседовал со мной о науках и всегда с большим энтузиазмом говорил о Materia Medica и терапии.
Я всегда прилагал особые усилия, чтобы подлить масла в огонь, отчасти потому, что его пламенное рвение было забавным, а отчасти потому, что таким образом я приобрел знание гомеопатии, и многими практическими наблюдениями за гомеопатией я обязан этим взрывам.
Кроме того, было особенно интересно наблюдать за Ганеманом, невысоким, коренастым человеком, скованным в походке и осанке, с лысой головой и высоким красиво оформленным лбом, так как кровь в такие моменты приливала к его голове, жилы набухали, лоб краснел, блестящие глаза сверкали, и ему приходилось снять шапочку, чтобы впустить прохладный воздух в разгоряченную голову.
Обычно это были только научные предметы, и среди них особенно его новое учение, которое могло волновать его до такой степени и вдохнуть в него красноречие апостола.
Для его учеников было возвышающим зрелищем видеть учителя в таком состоянии; в такие моменты все разделяли его энтузиазм и принимали решение, несмотря на все преследования, которые мы уже достаточно испытали, они будут настойчивы и помогут в великой работе, для которой сам Ганеман предлагал наилучшие возможности, поскольку он просил всех, кто свободен от болезней, участвовать в прувингах лекарств.
Поскольку мы еще не знали медицины и еще более не знали правильного метода прувинга лекарств, ему ничего не оставалось, кроме как сначала научить нас и подробно инструктировать во всех отношениях по тому курсу, которым мы должны были следовать; это он сделал в нескольких словах, но самым ясным и ощутимым образом:
«Человеческое тело, когда оно достигло почти полного развития, менее всего подвержено болезням от преходящего влияния или от лишения привычной пищи, потому что силы жизни, существующие в своей целостности, преодолевают любые вредные последствия таких причин, прежде чем те смогут добиться какого-либо прогресса; следовательно, в случае с молодыми людьми нет необходимости в длительном подготовительном курсе перед прувингом лекарства; требуется только решимость, чтобы избежать всего, что может помешать процессу.
Во время такого прувинга он категорически запрещал кофе, чай, вино, бренди и все другие согревающие напитки, а также пряности, такие как перец, имбирь, а также сильно соленые продукты и кислоты. Он не запрещал употреблять легкое белое и коричневое лейпцигское пиво.
Он предостерегал нас от постоянных и продолжительных занятий и чтения романов, а также от многих игр, которые не только упражняют воображение, но и требуют постоянного размышления, таких как азартные игры, карты, шахматы или бильярд, которые мешали наблюдению. Он был далек от того, чтобы считать праздность необходимой, но советовал умеренный труд - только приятные беседы, прогулки на свежем воздухе, умеренность в еде и питье, ранний подъем, для постели рекомендовал тюфяк с легким покрывалом".
Продолжение здесь: https://dymentz.blogspot.com/2022/09/23.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий