Томас Линдсли Брэдфорд, «Жизнь и письма доктора Самуэля Ганемана», глава 87

Оригинал здесь: https://archive.org/stream/lifelettersofdrs00brad/lifelettersofdrs00brad_djvu.txt    

Глава 86 здесь. 

(Перевод З. Дымент) 

Глава 87. Письмо бывшей пациентки доктору Николсу относительно мадам Ганеман. — Визит доктора Нейдхарда

Следующее письмо адресовано доктору Николсу, редактору New England Medical Gazette, женщиной, которая знала мадам Ганеман и в то время (1874 г.) проживала в Бостоне: 

«Дорогой господин!

Мне доставляет удовольствие предоставить по вашей просьбе для Gazette некоторые воспоминания о мадам Ганеман.

Мне посчастливилось впервые встретиться с ней осенью 1867 года. Поскольку мне нужен был врач, я зашла на квартиру доктора Беннингхаузена только для того, чтобы узнать, что он находится в Германии, а мадам Ганеман в этот время лечила его пациентов. 

До этого я не знала, что знаменитая вдова жива; но теперь я с большой радостью оставила просьбу, чтобы она как можно скорее зашла в наши комнаты; двоих моих друзей внезапно охватила сильная лихорадка.

Я никогда не забуду неутомимую преданность и редкое мастерство мадам Ганеман в ведении их случаев.

Однажды нам довелось позвонить ей в полночь. Мы были au quatrième (без лифта), и когда она поднималась по многочисленным лестницам, я не смогла удержаться от полуизвинений за ее предполагаемую усталость.

Она быстро повернулась ко мне, ее выразительное лицо было увенчано  великолепием серебристо-белых волос и сияло жизнью и энергией, и с яркой наивностью молодой девушки она сказала: Je suis encore jeune [Фр., я еще молода].

Мы все сильно привязались к ней за те недели тревожного наблюдения; и когда нам пришлось покинуть Париж, она взяла под свою особую заботу нашего брата, который остался, называла себя его матерью и проявляла все свое умение и нежность к нему, чтобы отвратить от него возможные вредные последствия страшной лихорадки, от которой он недавно страдал. 

Я подумала, что не могу сделать ничего лучше, чем дать вам несколько выдержек из его писем, написанных мне после моего возвращения домой.

"Мадам выглядела разочарованной, когда я сказал ей, насколько я болен, несмотря на ее лекарства, и сказала, что ему следует, когда он вернется домой, отдать себя под опеку хорошего врача, последователя Ганемана, и полностью вылечить эти тенденции.

У нее самые широкие представления о том, на что способна гомеопатия, даже при  искоренении злых тенденций человек может остаться ganz gesund [Нем., очень  здоровым].

Даже унаследованные болезни не имеют права на существование; их удаление может занять время, но результат очевиден. У нее всегда были подтвержденные головные боли, пока она не познакомилась с Ганеманом, и он вылечил ее за три года. Я вижу ее каждую неделю. Она предлагает мне посмотреть на трезвую голову.

Я посетил мадам несколько дней назад и провел с ней час. Думая, что я должен немедленно уехать в Германию, она нашла для меня свою старую фотографию. Но это было очень плохо, без ее благосклонности; и после ее обещания сделать в ближайшее время несколько новых и дать мне одну, я не взял эту фотографию.

Она рассказала мне многое из своей жизни и жизни своего мужа. Она француженка и католичка, родилась в Париже; рано заинтересовалась медициной и решила учиться.

Благодаря усилиям друга, когда она была еще совсем девочкой, ее смогли допустить в анатомический кабинет медицинской школы в те времена, когда там не было студентов, и каким-то образом, я не понял как, она получила возможность также слушать лекции. 

В течение многих лет она училась таким образом и прошла тот же курс, который проходят все студенты-аллопаты для получения степени.

Но она сказала, что чем больше она училась, тем более становилась неудовлетворенной медициной. Это был мираж. Затем она встретила Ганемана; то, что он ей сказал, сделало все ясным; он признал ее сомнения и показал истины, на которые они указывали.

Ганеману тогда было восемьдесят, а она была девушкой, не знаю сколько лет ей было. Он сказал ей, что всю свою жизнь искал женщину, как Диоген искал мужчину, и что нашел в ней то, что искал.

Она вышла за него замуж и, по ее словам, "я была у него служанкой и переписчиком, вела его дом и училась у него, и это был рай".

Мне бы хотелось, чтобы вы увидели энтузиазм дорогой старушки. "Он был самым богоподобным человеком, — сказала она. — Ни у кого никогда не было такого лица или характера". Я сказал: "Значит, он не был стар, когда вы вышли за него замуж?". "Нет, — сказала она, — он никогда не пил ни вина, ни пива, ни кофе, ни чая; никогда ни в чем не грешил против своего тела и в свои восемьдесят лет был таким же свежим и молодым, как и большинство мужчин на двадцать пять лет моложе".

Она показала мне огромную книгу, в которой описывались симптомы известных тогда гомеопатических лекарств, которые, по ее словам, они с мужем собрали исключительно путем экспериментов на себе.

Я должен приходить к ней каждые три или четыре дня и позволять ей говорить о Ганемане. Я мог читать о нем в книгах, но никто не мог сказать мне, кем он был, так, как она.

Я пообещал приходить часто, и она сказала, что хочет познакомить меня со своим зятем и дочерью.

Мадам одобрила мое решение провести неделю или две в Лондоне; обеспечивает меня лекарствами; примет меня, когда я вернусь, и если я наберу столько, сколько следует, позволит мне вернуться к учебе.

Ее забота была самой мудрой и доброй. Она с радостью разъясняет мне трудные проблемы учения своего мужа.

На днях она привела описание их супружеского гомеопатического блаженства, очень забавное. Она рассказала об их совместной работе и о том, что у Ганемана не было никаких секретов от нее, и как весь день они работали за одним столом, а ночью его кровать была здесь, а ее там, и когда они проспались ночью, то говорили о медицине. Она  вышла за него замуж не из-за его имущества, а из-за энтузиазма.

Он был богат, она — его вторая жена; и закон разрешает жене после смерти мужа получить половину имущества, другая половина достается детям. Она отдала свою половину детям от предыдущего брака и сказала: "Можно подумать, они были благодарны, не так ли? Но это не так». Это единственный намек, который она когда-либо делала в мой адрес по поводу нападок на нее».

Мелани Ганеман

Доктор Нейдхард в своем обращении к Гомеопатическому медицинскому обществу округа Филадельфия в 1869 году упоминает визит к мадам Ганеман:

«Во время моего пребывания в Париже я несколько раз навещал мадам Ганеман и был принят очень любезно.

Теперь это дама почтенного вида, с высоким лбом и бледным цветом лица.

Кажется, она не в хороших отношениях с врачами-гомеопатами Парижа.

"Эти люди, — сказала она, — думают, что, поскольку их называют врачами, они знают кое-что о медицине и лечении болезней, но они ничего не знают!"

Когда она говорила о Ганемане, у нее на глазах выступили слезы.

Сейчас она не практикует гомеопатию. Доктор Беннингхаузен, сын покойного знаменитого фон Беннингхаузена, женился на родственнице (приемной дочери) мадам Ганеман и имеет свой офис в доме мадам Ганеман.

Мадам Ганеман много говорила о чистоте гомеопатии и о злоупотреблениях многих парижских врачей-гомеопатов, упоминая случай, когда один из них дал пятьдесят капель Aconite 6 за одну дозу.

Она сказала, что Ганеман перед смертью глубоко сожалел о том, что многие врачи отказались от его мудрых и хорошо проверенных принципов.

В этом году выйдет "Органон" Ганемана. Причина его невыхода — смена редактора. Было очень трудно найти надежного редактора.

Письма доктора Штапфа Ганеману также будут опубликованы в ближайшее время.

На нашей больничной ярмарке в Филадельфии мадам Ганеман обещала подарить мне серебряную чашку, из которой Ганеман каждое утро пил какао.

Уезжая из Парижа, когда я потребовал свой приз, напомнив ей об обещании, она извинилась тем, что семья не хотела с чашкой расставаться.

Что касается инсинуации, сделанной некоторыми, что Ганеман стал ребячливым в последние годы своей жизни, она категорически отрицала это. Вместо того, чтобы потерять память и рассудительность, в последние годы своей жизни он был более просвещенным и умным —глубже,  чем когда-либо». 

Продолжение здесь.