Томас Линдсли Брэдфорд, «Жизнь и письма доктора Самуэля Ганемана», глава 42

Оригинал здесь: https://archive.org/stream/lifelettersofdrs00brad/lifelettersofdrs00brad_djvu.txt    

Глава 41 здесь: https://dymentz.blogspot.com/2023/10/41.html

(Перевод З. Дымент) 

Глава 42. Французская биография Ганемана. — Правдивые картины из жизни фрау Ганеман

Примерно в 1862-1863 годах очерк жизни Ганемана был опубликован во Франции в книге под названием Biographie Universelle, ancienne et Contemporarye. («Универсальная биография, старина и современность»).

В этой книге биограф, рассказав о сознательных жертвах Ганемана, отказавшегося от своей практики после того, как он решил, что модные медицинские методы были неправильными, говорит:

«Несчастия его изменившегося состояния были удесятерены горькими упреками его жены и дочерей за то, что он пожертвовал реальностью жизни ради мечтаний и химер».

Дружелюбное обаяние второй мадам Ганеман резко контрастировало с этой картиной.

В 1865 году в Берлине была опубликована книга под названием True Bilder aus dem Leben der verewigten Frau Hofrath Johnne Henriette Leopoldine Hahnemann, geb. Kuchler, zur richtigen Geschichtsverdrehung in der Biography Universelle (Michaud) ancienne et Contemporarye («Правдивые картины из жизни покойной госпожи Йоханны Генриетты Леопольдины Ганеман, урожденной Кюхлер, призванные исправить беспрецедентное извращение истории в книге «Универсальная биография, старина и современность»).

Это очень редкая брошюра. Составитель этой книги тщетно искал экземпляр в книжных магазинах Германии. Благодаря любезности доктора Пульмана из Лейпцига и Зюсса-Ганемана из Лондона, он может передать ее содержание. Оба доктора, Пульман и Зюсс-Ганеман, предоставили ему копии. Вероятно, это единственные существующие копии. Перевод сделал преп. мистер  Л. Х. Тафель из Урбаны. 

Правдивые картины из жизни фрау Ганеман

Автор «Правдивых картин» говорит:

«Это печальное зрелище, когда на только что засыпанной могиле знаменитых людей разгорается раздор между партиями, и вдвойне печально, когда такие раздоры десятилетиями поддерживаются злонамеренной партией.

Но когда пламя этого раздора проникает хотя бы в святилище счастливой семейной жизни, так что его дым окутывает любимые, дорогие формы, чтобы другие, менее благородные формы могли быть незаслуженно преображены, всякое истинное сердце, каждое немецкое сердце возмущается и чувствует себя обязанным рассеять эту ложную славу и вернуть оклеветанным благородным особам их оскверненную честь.

Подобный раздор возник и на могиле знаменитого мастера врачебного искусства Самуэля Ганемана. Как известно, он умер 3 июля 1843 года вдали от своих близких, в Париже, и в том же году там еще появились статья о нем, которая впоследствии была вновь опубликована в виде брошюры, и в которой самым непростительным образом нападали на первую жену Мастера, благородную Йоханну Генриетту Леопольдину, урожденную Кюхлер, в ее отношении к своему знаменитому мужу и по поводу всего ее характера».

С тех пор то и дело появлялись через более длинные или короткие промежутки времени повторяющиеся статьи, которые либо были вдохновлены одной и той же партией, либо слепо принимали эти ложные обвинения, стремясь затмить образ этой настоящей немецкой женщины перед глазами ее родины и даже всей Европы.

Мы, однако, не станем обращать на это внимание, а займемся лишь новейшей выдумкой французской журналистики, «Универсальная биография, старина и современность» Мишо, которая позволит нам легче всего найти источник всех этих ложных утверждений.

Со страницы 29 той же биографии возьмем цитату: 

"31 марта 1830 года Ганеман потерял свою первую жену, но незадолго до ее смерти   слава, изобилие и мир вошли в дом Ганемана, и у нее появились досуг и возможность освободиться от своих предубеждений относительно характера и способности того, с кем она соединила свою судьбу.

В 1835 году француженка, мадемуазель д'Эрвильи, отличавшаяся своим умственным обаянием и превосходством знатока знаний, необычных для ее пола, приехала в Кётен, чтобы проконсультироваться с Ганеманом. Она уважала Ганемана и восхищалась им, и это восхищение стало началом пути  к браку, который принес непрерывное счастье в последние годы старика.

Ганеман всегда любил Францию, он действительно обладал большим количеством французского остроумия и духа (beaucoup de l'esprit français).

Он обладал прежде всего тем плавным, ясным и в то же время решительным и увлекательным стилем, который отличает его произведения и который составляет одну из характерных особенностей французского духа гораздо больше, чем тяжелый, неуклюжий немецкий стиль. Ганеман уехал в Париж, чтобы больше никогда его не покидать. Помимо привязанностей, которые привлекли его туда, его привели к этому разногласия во взглядах на его учение, возникшие между ним и некоторыми из его учеников.

Этот спор был для него одним из самых болезненных, и он был так затронут этим, что пришел к решению опубликовать не что иное, как значительный объем рукописного материала, который у него был наготове.

Прибытие Ганемана в Париж было объявлено во всех журналах и рассматривалось как событие в научном мире. Нужно сказать правду: пациенты стекались к нему в большом количестве и вскоре у него была одна из самых переполненных клиник в Париже.

Его богатая клиентура не мешала ему лечить без вознаграждения бедных и консультировать их. Тем не менее его противники пытались причинить ему те же трудности, которые так мешали его карьере в Германии, и мы с радостью приведем здесь анекдот, делающий честь Гизо.

Когда Ганеман поселился в Париже, Гизо был министром народного просвещения. Некоторые люди столпились вокруг него и даже заявляли о своей важности, притворяясь (без сомнения, безосновательно), что они являются членами Академии, и убеждали его запретить основателю гомеопатии практиковать свое искусство.

Ф. Гизо

"Ганеман — выдающийся ученый, — ответил Гизо, — наука должна быть свободной для всех. Если гомеопатия — химера или система без какой-либо внутренней субстанции, она падет сама собой. Но если это прогресс, то он будет распространяться, даже несмотря на наши репрессивные меры, и этого Академия должна желать превыше всего, поскольку миссия Академии состоит в том, чтобы продвигать науку и поощрять ее открытия".

До последнего момента жизни Ганеман практиковал свое искусство без помех и препятствий под защитой французского гостеприимства. Он наконец вошел в гавань своего покоя после жизни, наполненной многими штормами. Окруженный уважением своих приверженцев и учеников и окруженный разумной любовью и привязанностью жены, которая не только глубоко понимала его, но и участвовала в его трудах и занятиях; богатый, наконец, за счет доходов, доставляемых ему его призванием, он постоянно до последнего часа благословлял событие, приведшее его в нашу страну.

Он был в своем возрасте энергичным, не знал ни телесной, ни умственной слабости, и он завершил свою долгую карьеру тихой смертью второго июля 1843 года, оставив мадам Ганеман наследницей своего учения, заповедей и наблюдений, которые он неустанно излагал в своих многочисленных рукописях. 

Учение, которое он оставил науке, можно кратко резюмировать в нескольких всеобъемлющих афоризмах:

- Болезни излечиваются подобными; то есть с помощью лекарств, которые у здорового человека вызывают характерные симптомы заболевания, с которым необходимо бороться.

- Сила и эффективность лекарств открываются только путем экспериментов с чистым веществом на здоровом теле; его чистота; т. е. его целостность, является непременным условием его эффективности.

- Движение, сообщаемое лекарствам при их приготовлении, дает им силу, умножаемую за счет разделения их частей, посредством чего развиваются их духовные качества, и благодаря сходству своей природы они могут, таким образом, непосредственно прийти на помощь страждущим органам. 

- Болезни, которыми страдают люди, делятся на три больших класса: острые, эпидемические и хронические, или псорические, болезни. Но одни и те же лекарства не могут быть использованы при каждом из этих трех великих классов человеческих болезней, каждая болезнь индивидуальна, первоначальный элемент болезни видоизменяется в соответствии с телесной конституцией, в соответствии с прежними процессами в организме и в соответствии с психическими особенностями и физическим состоянием субъекта.

Поэтому гомеопат должен тщательно исследовать различные симптомы, составляющие болезненное состояние пациента, и должен искать для его лечения такое лекарство, которое в здоровом организме вызывает симптомы, как можно более сходные с симптомами болезни, которую нужно лечить. Поэтому гомеопатические лекарства в определенной степени индивидуальны, как и несчастные случаи болезни. 

Природа щедро снабдила человека растениями, металлами и, по-видимому, мертвым веществом, которые являются самыми эффективными и разнообразными лекарствами, все, что нужно, — это открыть их; но сделать это можно только путем постоянных экспериментов, продолжающихся в течение многих лет. Гомеопатическая Материа Медика содержит перечисление большого числа лечебных особенностей и свойств в сфере Природы, но ей предстоит еще вобрать в себя целый ряд наблюдений и открытий, неизмеримых, как сама Природа.

В наши намерения не входит вынесение суждения о достоинствах учения Ганемана; мы также были бы совершенно некомпетентны для такой работы. Наша задача должна ограничиться объяснением его метода, и мы так и делаем. 

Но мы не выполнили бы своего долга историков, если бы не добавили, что в настоящее время его метод практикуется во всем мире; что у него есть многочисленные и ревностные апостолы во Франции, Соединенных Штатах и ​​во всех цивилизованных странах Востока и Запада, и что он, по-видимому, завоевал господство в Германии благодаря важности и превосходству своих представителей. 

Мы еще добавим, что это учение в определенной степени выдержало испытание временем и что мы можем считать, что наступил тот момент времени, когда оно должно привлечь к себе пристальное внимание и серьезное исследование научных организаций и ученых, которые сделали делом своей жизни облегчение страданий человечества.

Реестр с названиями работ, написанных или переведенных Ганеманом, еще лучше дает точное представление о масштабах его трудов и его знаний».

(Во французской статье следует список работ; этот список опущен в немецкой книге).

 А теперь отрывки из этой статьи, против которых мы возражаем:

После упоминания резиденции Ганемана в Хеттштадте, Дессау и Гоммерне мы читаем: "Он здесь 1 декабря 1782 года женился на Генриетте Кюхлер, дочери аптекаря из Дессау, от которой у него было одиннадцать детей".

Вскоре после этого великое, достойное героя намерение Ганемана отказаться от своей практики до тех пор, пока он не откроет новый лечебный метод, благословенный для всего человечества, вместо старого метода, который он признал неудовлетворительным, предваряется словами:

«Он уже имел многолетнюю практику, хорошую репутацию, был женат и был главой многочисленного семейства; чтобы возложить венец на свое несчастье, он подвергся также упрекам жены и дочерей. Эта мать, озлобленная лишениями, обрушившимися на его семью, и не сумевшая понять чувств, одушевлявших ее мужа, обрушивала на него горькие упреки за то, что он променял свое богатство на бедность и пожертвовал реальностью жизни ради пустых мечтаний и химеры».

Мы бы здесь лишь настаивали на том, что нет ни слова, которое соответствовало бы таким взглядам и упрекам; когда Ганеман переехал из Кётена в Париж, он сам в письме к своему соседу, купцу Ульбрихту, горячо вверяет обеих дочерей его попечению.  

Как контрастирует эта картина с блестящим портретом второй жены великого человека, Мелани д'Эрвиль, в той же статье, которая находится в этом произведении, на титульном листе которого гордое имя «История».

«Ее отличают обаяние и превосходство ума, а также необычный для ее пола объем знаний. Она уважала и восхищалась им (Ганеманом), и это восхищение закончилось браком, который подарил непрерывное счастье последним годам жизни старика.

Благодаря ей он наконец нашел покойное пристанище после стольких штормов его жизни. Окруженный уважением своих приверженцев и своих учеников, окруженный разумной привязанностью жены, которая не только понимала, но даже принимала участие в его трудах, в его занятиях и т. д.».

Даже самый беспристрастный читатель заметит здесь это намерение и улыбнется. В то время как узы самого прекрасного брака и счастье иметь одиннадцать прекрасных детей упоминаются лишь самым хладнокровным образом, при приближении очаровательной француженки раздаются трубы. В то время как самой верной спутнице его жизни бросают упреки в недоброжелательности, жестокости и ограниченности ума, мадам Мелани предстает ангелом мира, навевающим спокойствие утомленному заботами старику.

Немец, который знает священную природу немецкого брака и в то же время знает, насколько разъедены и испорчены супружеские отношения в соседней с нами стране, в стране галантности, и где дух дает нам отпор и вызывает у нас отвращение, немец будет считать это вопросом  глубокого интереса - защитить немку, благородную спутницу одного из величайших людей, от оскорблений французских извращений истории, теперь раз и навсегда.

Давайте прежде всего посмотрим, чем были эти две жены для этого великого мужа. Йоханна Леопольдина пожертвовала ему все свое имущество, когда он, как уже упоминалось, принял великодушное решение полностью уйти в святилище своего творческого ума, чтобы разработать пути и средства для избавления человечества от терзающих его телесных страданий, после того существующие методы, хотя и тысячелетние, как были признаны все еще не только недостаточные, но и вызывающие непрекращающиеся новые развращения.

Что заботливая домохозяйка, верная мать часто, должно быть, была полна беспокойства, размышляя о том, что станет с ее многочисленной семьей, если Ганеман не сможет удовлетворительно решить трудную проблему. Кто будет этому удивляться?

Кто бы, скорее, не удивился, если бы немка при таких обстоятельствах не заглядывала часто с тревогой в будущее вместо того, чтобы с французским легкомыслием довольствоваться вечерними радостями.

Мелани, как выяснилось позже, была небогата, когда приехала в Кётен, и опутала своими любовными узами почтенную старую почту во французском стиле и, наконец, как бы унесла его с немалой частью его имущество, которое мудрая покойная жена Ганемана смогла сохранить благодаря экономии; так она перевела его из круга счастливого дома в блестящие салоны французской столицы.

Йоханна Х. Л. с нежной заботой следила за домашним счастьем, умиротворенным  покоем великого мастера, чтобы он чувствовал себя счастливым только в своем доме, в своей семье и редко покидал их; забота и любящая деятельность, которой ее верные, благородные дочери после ее смерти занимались и упражнялись. 

Кто не читал с сердечным сочувствием отрывок из «Жизнеописания Христиана Фридриха Самуэля Ганемана», Лейпциг, 1851, , где описывается это состояние, для подтверждения подлинности которого автор смог найти многочисленных еще живых свидетелей в Кётене.

Мелани, которая после замужества с Ганеманом вела самую блестящую жизнь (ср. описание празднования 10 августа 1836 года в «Франкфуртер джорнал», № 66) и которая, должно быть, тратила огромные суммы, ради которых  она заставила работать 80-летнего старика, заставив его, вопреки его обыкновению, открыть обширную клинику за пределами его дома (в Кетене он навещал только своего прославленного покровителя, гениального герцога Фердинанда), чтобы он ежедневно катался по лабиринтам Парижа по вызовам своих пациентов. 

В письме от 17 апреля 1842 года советнику Аулика д-ру Леманну, Ганеман писал:

«С тех пор, как я в Париже, ни один немецкий врач не получал от меня никаких указаний, и никому не разрешалось посещать пациентов от моего имени».

А еще раньше она писал доктору Леманну: 

«Мне удалось вылечить около 1000 пациентов, и ни один из них не умер, хотя он (злокачественный грипп) забрал многие тысячи людей из рук других».

О, благородный старец, утомленный лаврами, была ли это пристань покоя, в которую твоя вторая жена в своей нежной любви привела тебя? 

Как часто вам хотелось вернуться в свой тихий приют, который и по сей день охраняется верными руками ваших детей, как святилище? Как часто, когда вокруг вас звучал шум итальянской оперы, вы жаждали в своем духе вернуться в свою непорочную семейную комнату, где после твоей тихой деятельности и благодатного труда дня вы наслаждались счастьем и любовью своих близких!

Но шедевром любви Мелани является уже упомянутое завещание Ганемана, которое его внук, знаменитый доктор Зюсс-Ганеман, в Лондоне, к радости всех поклонников семьи, наконец опубликовал в вышеупомянутом журнале. 

 Продолжение здесь: https://dymentz.blogspot.com/2023/10/43.html