Оригинал здесь: https://archive.org/stream/lifelettersofdrs00brad/lifelettersofdrs00brad_djvu.txt
Глава 78 здесь.
(Перевод З. Дымент)
Глава 79. Личность. — Уроки его жизни. — Место рождения. — Личные качества. — Осмотр студента
Такова была жизнь великого благодетеля человечества. Родился в середине века, влияние которого сформировало наш век; век, расточительный на великих людей; в год, когда Фредерик, названный Великим, скрывался среди художественных галерей Голландии; бродил в детстве по прекрасным холмам Мейсена, когда вся Европа была охвачена Семилетней войной и Саксония была сокрушена железными каблуками; отъезд молодого ученого в академический Лейпциг как раз в тот момент, когда несчастный монарх Людовик XVI взошел на затененный гильотиной французский трон; когда Георг Третий был королем, а Америка была всего лишь колонией Англии; когда Руссо еще писал о правах человека; когда циничный Вольтер был наставником прусского Фридриха.
Будучи человеком в расцвете сил, Ганеман терпеливо искал природный закон исцеления, когда мир был потрясен Царством террора; когда маленький лейтенант артиллерии Бонапарт с возмущением увидел, как парижские санкюлоты, опьяненные кровью, осаждают развратный двор Марии-Антуанетты; когда еще был жив благородный Мирабо; когда Марат и Робеспьер руководили во Франции дьявольской пляской смерти.
Он жил во времена Бостонского чаепития и декларации на ступенях Государственной палаты Филадельфии; времена Вашингтона и Лафайета.
Он видел, как Наполеон построил империю на пепле революции; видел, как он маршировал по землям Германии; видел Аустерлиц; видел мрачное отступление из Москвы и действовал там как добрый врач для больной и страждущей армии 1813 года.
Он слушал отголоски Ватерлоо – истории Святой Елены. Он уехал из Германии в блестящий Париж, когда Бисмарк был двадцатилетним студентом; он, отшельник, ученый, мыслитель, стал на старости лет модным врачом в самом веселом городе мира.
Он пережил изменения мирового столетия; видел, как его система исцеления превратилась из презренной в почетную; знал трудности; умер в роскоши в мировой столице.
Ученый, которого уважали и чтили ученые. Врач, которого боялись врачи. Филолог, с которым филологи боялись спорить. Химик, обучавший химиков. Философ, которого не могли изменить ни трудности, ни честь.
Ганеман — одна из фигур, смело выделяющихся на полотне того великого столетия, на котором изображены подвиги многих выдающихся людей.
| Самуэль Ганеман |
Жан Поль Рихтер, «единственный», который был в Лейпциге в то же время, что и Ганеман, и, скорее всего, знал его лично, так говорит о нем:
«Ганеман, этот необычайный двойной мозг (Doppelkopf) философии и эрудиции, чья система должна в конечном итоге привести к разрушению обычного мозга, напичканного рецептами, но которая до сих пор мало принимается практиками и скорее ненавидится, чем изучается».
Нельзя отрицать, что этот человек был учёным, мыслителем, обладал неукротимой волей, пользовался уважением. Он был человеком осторожным, кропотливым, методичным. В своих экспериментах он всеобъемлющий. То, что его характер в значительной степени изменился за последние годы жизни, верно. Из очень либерального человека он стал самоуверенным и непреклонным. Со времени гонений в Лейпциге он, по-видимому, отказался от всякой щедрости и стал скупым по нраву и непреклонным по характеру.
История хорошо показывает, что он едва ли был достаточно либерален по отношению к своим немецким коллегам. То, что он повредил распространению гомеопатии в Германии своим обращением со своими учениками в Лейпцигской больнице, несомненно.
И все же до конца своей жизни в домашних отношениях он всегда был таким же добрым, нежным, добрым философом, мужем и отцом, как прежде, когда клевета внешнего мира еще не озлобила его. Но разве не было у него достаточного оправдания своей твердости и нежеланию отступать от своей единой и непоколебимой платформы поведения?
Бедность повлияла на его жизнь. Уроки мышления никогда не были забыты; глиняная лампа преподала свой урок. Бедный, вынужденный переводить долгими ночными часами, он в этом переводе и необходимых исследованиях заложил основы тех чудесных знаний, которые впоследствии проявил. И во всем этом можно увидеть непоколебимую веру в доброту Бога, который, должно быть, наделил человечество каким-то надежным методом исцеления. Ганеман считал, что его открытие было подарком ему от Бога, доверенному ему на благо его собратьев.
До сих пор стоит дом в Мейсене, в котором родился Ганеман (1893 г.).
Он расположен на углу площади Ганемана и Ньюмаркета. Раньше он был известен как Экхаус, в верхнем конце Митвей, недалеко от Ньюмаркета, № 459 нового Брандкатастера.
За исключением нескольких необходимых ремонтов, сегодня все так же, как и тогда, когда родился Ганеман.
Это простое, старое трехэтажное здание с крутой остроконечной крышей, возвышающееся над окружающими зданиями.
Лампа, похожая на уличный фонарь в Филадельфии, подвешена под углом фасада дома.
Фасад дома выходит на площадь Ганемана, а в углу находятся два больших окна с деревянными ставнями, а между ними двойная дверь.
Над передним окном, между первым и вторым этажом, к стене прикреплена вывеска с надписью крупными буквами: «Ресторан Ганеман».
Рядом с этим знаком, прямо над дверью, в нише в стене находится бюст Ганемана, а с другой стороны бюста находится вмонтированная в стену железная табличка со следующей надписью:
«Хр. Фр. Самуэль Ганеман, основатель гомеопатии, родился здесь 11 апреля 1755 года».
Дальше по этой стороне старого дома есть еще одна дверь, и над ней висит табличка: «Шмидеверкштатт, А. Шоне».
Дальше видны два закрытых ставнями окна комнаты на первом этаже, и в этой комнате родился Ганеман.
Ганеман был воздержанным человеком.
Его единственной привычкой потакать своим слабостям была трубка.
Преподобный г-н Эверест однажды спросил его, почему он курит, и он ответил:
«О, это праздная привычка, приобретенная мной, когда мне приходилось каждую вторую ночь сидеть, чтобы добыть хлеб для своих детей, в то время как днем я занимался своими исследованиями».
Эта привычка сохранялась до конца его жизни.
Он владел только простыми способами и не любил всякой показухи. В письме Штапфу от 17 декабря 1816 г. он говорит:
«Больше никаких мне восхвалений; они мне совершенно не нравятся, поскольку я чувствую себя не более чем честным человеком, который просто выполняет свой долг. Давайте выражать наше уважение друг к другу только простыми словами и поведением, свидетельствующим о взаимном уважении».
Почерк Ганемана был мелким, аккуратным, но твердым, и, как видно из его писем и заметок, он предпочитал писать на бумаге небольшого формата.
Он старался написать каждую букву отчетливо и писал красивым почерком. Он был очень разборчив в своих формах выражения, и часто в одной строке мы находим две-три поправки. До последних лет он читал и писал без очков».
Халл говорит:
«Реестр его консультаций, увеличивающийся с каждым днем, образует в настоящий момент колоссальную медицинскую энциклопедию.
Мы видели на одной из полок библиотеки Ганемана тридцать шесть томов ин-кварто, по меньшей мере, в пятьсот страниц каждый, полностью написанных его собственной рукой, а тем, кому интересно узнать о почерке почтенного восьмидесятилетнего человека, который никогда не пользовался очками, мы можем засвидетельствовать, что письмо столь же тонкое и прекрасное, как миньона Дидо».
Даджен пишет:
«Мы можем составить некоторое представление об огромном трудолюбии Ганемана, если примем во внимание, что он провел прувинг около девяноста различных лекарств, написал свыше семидесяти оригинальных работ по химии и медицине, причем некоторые из них составили несколько толстых томов, и перевел около двадцати четырех работ с английского, французского, итальянского и латинского языков по химии, медицине, сельскому хозяйству и общей литературе, многие из которых заняли более одного тома».
Он всегда имел возвышенное мнение о достоинстве медицинской профессии. Ссылаясь на свое открытие средства профилактики скарлатины, он сказал:
«Продвижение всех средств, даже самых незначительных, которые могут спасти человеческую жизнь, могут принести здоровье и безопасность (Бог любви изобрел это благословенное и самое чудесное из искусств!) должно быть священным предметом для истинного врача, независимо оот того, случайность или труд врача обнаружили это».
Опять же, описание обязанностей медсестры и врача во время эпидемии:
«Это два человека, назначенные Богом и помещенные, как Урия в битве, в самую гущу битвы – безнадежные надежды, совсем близко к наступающему врагу, без каких-либо часов облегчения от их утомительной охраны – два совершенно непонятых существа, которые жертвуют собой, тяжело зарабатывая оплату, ради общественного блага и, чтобы получить гражданскую корону, бросают вызов разрушающей жизнь, отравленной атмосфере, оглушённые криками агонии и стонами смерти».
Ниже приводится письмо Ганемана, в котором изложено его представление о том, что должен представлять собой экзамен по гомеопатии:
«Уважаемый господин Штайнестел!
Мне доставляет большое удовольствие познакомиться с вами и, по просьбе вашего герцога, я задаю вам несколько вопросов, по вашим ответам на которые я смогу судить о вашей способности практиковать гомеопатию и лечить пациентов всех видов.
1. Какой путь следует избрать истинному врачу, чтобы получить знание о том, что является болезненным и, следовательно, что он должен вылечить у пациента?
2. Почему названия болезни недостаточно, чтобы проинструктировать врача о том, что ему следует делать, чтобы вылечить больного? Например, почему бы ему сразу не дать Cinchona bark, когда пациент говорит, что у него лихорадка (как это делает аллопат)?
3. Как настоящий врач узнает, для чего полезно каждое лекарство и, следовательно, при каких болезненных состояниях оно может быть полезным и целебным?
4. Почему истинный врач с ужасом смотрит на назначение при одном заболевании нескольких лекарственных веществ, смешанных в одном рецепте?
5. Почему настоящего врача шокирует вид крови, взятой у любого пациента, будь то с помощью венесекции, кровососущих пиявок (Blutsangende Egel) или банок?
6. Почему для настоящего врача мерзость видеть опиум, назначаемый аллопатом от всякого рода болей, от поноса или от бессонницы?
7. Почему гомеопат готовит золото, пламбаго, пыльцу плауноцвета, кулинарную соль и т. д., часами растирая их с немедицинским веществом, например молочным сахаром, и встряхивает небольшую растворенную часть их с водой и алкоголем, что называется динамизацией?
8. Почему истинный врач не должен давать своим пациентам лекарство от одного симптома (от одного болезненного ощущения)?
9. Когда настоящий врач дал пациенту небольшую дозу лекарства, выбранного по причине подобия наиболее характерных симптомов болезни, то есть способного само вызывать подобные симптомы у здорового человека с хорошими результатами (как и следовало ожидать), когда ему следует ввести еще одну дозу лекарства и как он тогда воспринимает, какое лекарство ему следует дать?
10. Почему гомеопатические лекарства никогда не могут отпускаться в аптеке без ущерба для населения?
Когда вы ответите на эти вопросы в письменном виде, я смогу судить, являетесь ли вы настоящим практикующим гомеопатом.
Слава королю, который дорожит только полезной истиной и могучей рукой свергает многие вредные, чтимые веками обычаи: такой человек является наместником на земле всещедрого и всемудрого Божества!»
Продолжение здесь.
Комментариев нет:
Отправить комментарий