Оригинал здесь: https://archive.org/stream/lifelettersofdrs00brad/lifelettersofdrs00brad_djvu.txt
Главы 82-85 здесь.
(Перевод З. Дымент)
Глава 86. Суд над мадам Ганеман за незаконную практику. — Визит доктора И.Т. Талбота
После смерти Ганемана мадам Ганеман все еще продолжала практиковать. В Allgemeine Zeitung появляется следующее сообщение:
«Вдова доктора Ганемана объявляет, что будет заниматься медицинской практикой, и на своей карточке она поместила подпись: "Мадам Ганеман, доктор гомеопатической медицины».
Как уже говорилось ранее, перед смертью Учителя мадам Ганеман обычно прописывала пациентам лекарства, при необходимости спрашивая совета у Ганемана. После этого больные продолжали приходить к ней, как и прежде.
Несколько лет ей никто не мешал.
 |
| Мелани Ганеман |
В 1847 году по наущению М. Орфилы, декана медицинского факультета Парижа, против мадам Ганеман был возбужден судебный процесс за практику без диплома.
Следующий отчет о суде над ней был взят из стенографических отчетов и опубликован в Hygea:
«Париж, 20 февраля 1848 года.
После того, как мадам Ганеман сообщила президенту свое имя, возраст и т. д., ей был предъявлен импичмент: обвинение в незаконной медицинской и фармацевтической практике; выдача карточек с титулом доктора медицины.
Она отрицала эти обвинения.
Мадам Ганеман сказала, что не является врачом и не держит аптеку; на звание доктора она имела право от Академии в Пенсильвании, безотносительно ее отношений с Ганеманом и того, что эта школа была величайшей гомеопатической школой в мире.
На вопрос о ее медицинской практике, ее способности практиковать, ее медицинском образовании она ответила, что она всего лишь практикующий врач, посредник между врачами, чье положение признает факультет.
Затем мадам Ганеман упомянула своего адвоката, сидевшего рядом с ней, выдающегося господина Ше д'Эст Анж, который будет защищать ее.
Свидетелями, которые должны были подтвердить обвинение в отношении мадам Ганеман, были свидетели старой школы (истцом был господин Орфил, декан Парижского факультета), а причиной этого преследования была смерть некой мадам Брогги.
Доктора Дело и Крозерио, агенты мадам Ганеман, также были допрошены.
Первый называет себя ассистентом мадам Ганеман и говорит, что он дважды в неделю посещает ее кабинет, осматривает пациентов и выписывает им рецепты, что он совещается с мадам Ганеман, наследницей ганемановской медицинской системы, и она говорит ему, что ее муж делал то-то и то-то при таких-то обстоятельствах, но что он советуется с мадам Ганеман только в трудных случаях.
Доктор Дело отрицает, что мадам Ганеман была врачом мадам Брогги, и говорит, что он сам был ее врачом.
Но поскольку, как говорит президент, свидетели показали, что мадам Брогги лечилась непосредственно у мадам Ганеман, доктор Дело признал, что он не всегда был в Доме назначений, что мадам Ганеман тогда была там; что она ведет книгу записей о пациентах, записывает их симптомы и т. д., и что по его возвращении они привыкли обсуждать случаи, но рецепты выписывает он.
Далее он говорит, что, хотя мадам Ганеман была секретарем ее мужа, она никогда не посещает пациентов, если он (Дело) не находится с ней.
Доктор Крозерио сказал по существу то же самое и добавил, что Ганеман часто говорил ему:
«Моя жена прекрасно разбирается в гомеопатии; она знает об этом столько же, сколько и я».Он и доктор Крозерио считали мадам Ганеман полностью компетентным врачом и говорили, что она лучше знакома с гомеопатией, чем любой из врачей.
Оба они отрицали получение мадам Ганеман какой-либо почетной степени, но говорили, что она получила нечто подобное.
Одна женщина показала, что кольцо было подарено мадам Ганеман. Аптекарь по имени Летьер бесплатно поставлял лекарства по рецептам врачей.
Было совершенно очевидно, что мадам Ганеман занималась медициной, даже врачи признавали ее мастерицей.
Реквизиториум заместителя прокурора Сайяра счел все это дело просто ошибкой. Следовательно, должен рассматриваться вопрос не о том, разбирается ли мадам Ганеман в гомеопатии или понимает ее лучше, чем все остальные, а в том, имеет ли она юридический диплом?
Американский диплом не был таковым; и закон не делает различия между медициной в целом и гомеопатией. Из показаний врачей было совершенно ясно, что мадам Ганеман ежедневно практиковала медицину; что мадам Брогги была осмотрена ею и что мадам Ганеман сделала назначение мадам Брогги, и мадам Ганеман посещала дома пациентов в Версале без сопровождении доктора Дело.
Депутат заявил, что оба медика — лица, втянутые в дело ради сохранения видимости закона. Весь реквизиториум, не лишенный саркастического бокового ответвления, демонстрирует показания трех заинтересованных сторон во всей наготе.
Ходатайство адвоката подсудимого, г-на Ше д'Эст-Анжа, представляет собой один из тех шедевров наших юристов, которые умеют оказать помощь своему клиенту со всех сторон. Хотя прокурор не вторгался в гомеопатию, Ше д'Эст Анж выступил с медицинской речью.
Он выступил против старой медицинской системы, цитировал остроумные и колкие отрывки из сочинений практиков как Старой, так и Новой Школы и дал краткое изложение жизни и трудов Ганемана, а также гомеопатии в целом, как будто это сочинил гомеопат.
Не каждый день можно увидеть защиту адвокатом преследуемой женщины. Более того, француз вежлив, и поэтому не было недостатка в восхвалениях мадам Ганеман, в суде были сочинены стихи о ней, и были зачитаны письма, в которых весь разговор был о ее высокой и внушительной фигуре и приятных манерах, а также о ее квалификации и интеллектуальных достижениях.
Что касается медицинской практики мадам Ганеман, ее адвокат добавил, что после смерти Ганемана, реформатора медицины, его клиенты обращались к вдове, которая получила от мужа все его знания, и что она всегда лечила их, не получая никакого вознаграждения. Он заметил, что мадам Брогги страдала от аневризмы сердца, о чем свидетельствовали доктора Дело и Крозерио; что вызванный врач нашел ее мертвой и что, кроме этого, состояние мадам Брогги улучшилось, и по этой причине пациентка однажды упала на колени перед мадам Ганеман и умоляла ее принять кольцо, но мадам Ганеман отказалась принять кольцо, которое даритель хотела надеть ей на палец.
На нем были написаны слова «Моему ангелу». Адвокат показал кольцо, которое стоило около сорока или пятидесяти франков. Письма, которые он прочитал в пользу своего клиента, занимают более двенадцати страниц.
Доктора Дело и Крозерио были рекомендованы больным мадам Ганеман, потому что они более преданно придерживались ганемановской доктрины, чем другие врачи.
Члены существовавшего тогда гомеопатического общества вполне могли вынести этот упрек, поскольку он зависел от достижения определенной цели, которую преследовала мадам Ганеман.
Ше д'Эст-Анж утверждал, что мадам Ганеман выполняла самую бескорыстную из человеческих обязанностей, и было бы актом нечестивости осуждать ее, и что она была вызвана в суд исключительно из чувства ревности или зависти со стороны врачей старой школы.
Мадам Ганеман отказалась от привилегии давать какие-либо дальнейшие объяснения, и затем прокурор ответил защитнику в двухчасовой речи.
Он держал на переднем плане тот факт, что мадам Брогги посещала только мадам Ганеман, и что она в основном занималась медицинской практикой, поскольку оба врача играли второстепенную роль в консультационном кабинете мадам Ганеман, будучи всего лишь «подставными людьми».
Прокурор неоднократно расширял свои обвинения, обвиняя в незаконной аптечной деятельности, поскольку Летьер не был аптекарем, а мадам Ганеман доставляла или отпускала лекарства.
Умный ответ адвоката подсудимого не помог, и мадам Ганеман была оштрафована на сто франков за незаконную медицинскую и фармацевтическую деятельность, и была приговорена к возмещению издержек. Таким образом, суд закончился. Каждый человек, посетивший Париж, может судить сам, прекратила ли мадам Ганеман медицинскую практику».
Следующая заметка в Hygea звучит следующим образом:
«Париж, 1 марта (1848 г.).
Свержение первой бессердечной, а теперь и безголовой Июльской монархии может привести к очень важным изменениям в состоянии гомеопатии.
Орфила, декан медицинского факультета и заклятый враг гомеопатии, ушел в отставку, а пять членов правительства провинции — Ламартин, Бетмонд, Мари, Кремье и Луи Блан — уже много лет входят в число клиентов врачей-гомеопатов».
Мадам Ганеман, защищавшаяся на суде, заявила, что она является обладательницей диплома Североамериканской академии гомеопатического искусства исцеления в Аллентауне, штат Пенсильвания.
В письме, написанном в 1841 году одному из членов этого факультета, которое уже цитировалось, мы находим, что Ганеман просил этой милости и чести для своей жены, а в письме к Герингу в 1842 году он снова говорит об этом дипломе следующим образом:
«Дорогой друг и коллега:
В конце октября прошлого года я написал вам длинное письмо о моей любимой жене Мелани, в котором изложил вам причины, побудившие меня искренне пожелать получить для нее по вашей доброте как можно скорее диплом доктора гомеопатической медицины из Академии в Аллентауне. В своем ответе от 19 июля 1841 г. вы были так любезны, что одобрили мою просьбу и пообещали быстрое ее выполнение.
Теперь я прошу вас написать об этом как можно скорее, ибо я не могу себе представить, чему я могу приписать ваше молчание.
Ваш самый преданный друг,
Самуэль Ганеман».
Из этого следует, что диплом был выдан лишь где-то в 1842 году.
В 1842 году Аллентаунская академия не действовала активно, и диплом, должно быть, был отправлен даме членами факультета после закрытия медицинской школы.
Следует упомянуть, что в это время мадам Ганеман проживала в доме № 48 по улице Клиши.
Со сменой правительства проблем больше не было, и мадам Ганеман спокойно продолжала свою профессиональную жизнь. Возможно, нет лучшего взгляда на эту жизнь, чем опубликовать следующее интервью.
Доктор. И. Т. Талбот из Бостона говорит:
«Зимой 1854–1855 годов я посетил мадам Ганеман. Во время моего первого визита я узнал, что она находится в своем загородном доме и отсутствует две недели.
Во второй раз мне повезло больше, и, прислав свою карточку, как американец, я был проведен в просторную, но довольно унылую и скудно обставленную приемную, главным украшением которой, помимо зеркал и часов, неизменной мебели парижских комнат, был колоссальный мраморный бюст Ганемана работы Давида.
Он был сделан в последний год его жизни и, несомненно, идеализировал Ганемана. Через несколько минут в комнату вошла дама средних лет.
Она была высокой и довольно изящной; волосы у нее слегка седые и вьющиеся; ее лоб высокий и интеллектуальный. Ее лицо показалось мне холодным и строгим, а манеры — изысканными и неприступными.
Это была мадам Ганеман. По ее первому приветствию было легко понять, что это женщина необычайных способностей и привыкшая встречать незнакомцев.
Когда я упомянул о ее прославленном муже и о широком принятии его доктрин в Америке, ее холодность и строгость немедленно исчезли, и она стала заинтересованным и доброжелательным слушателем.
Она свободно и с энтузиазмом говорила о Ганемане и утверждала, что в последние годы его жизни его ум стал яснее, а его мыслительные способности стали более обширными.
Когда стало известно, что Ганеман находится в Париже, многие посетили ее резиденцию, чтобы увидеть его, и здесь ее преданность ему и его интересам не подлежит сомнению. Она выступала в качестве его переводчика, писца, аптекаря и делового агента; и справедливо предположить, что его жизнь продлевалась ее постоянным, неутомимым вниманием.
Когда он умер, — сказала она, — я почувствовала, что моя миссия окончена.
Но, похоже, к ней приходили старые пациенты, зная, что у нее есть записи об их случаях, как лечил Ганеман, и о новых, надеясь через нее получить некоторую пользу от его трансцендентных способностей.
Со дня его смерти прошло одиннадцать лет, но я так и не узнал, что она тогда углубилась в основном в профессиональную деятельность.
Однако с тех пор ее практика стала весьма обширной».
Продолжение здесь.
Комментариев нет:
Отправить комментарий