Оригинал здесь: https://archive.org/stream/lifelettersofdrs00brad/lifelettersofdrs00brad_djvu.txt
Глава 53 здесь
(Перевод З. Дымент)
Глава 54. Жизнь в Кетене —Визит доктора Пешире — Гомеопатия в Америке —
Письмо Триниусу — Требуется врач-гомеопат
Рапу говорит:
«С 1829 по 1832 год были три очень счастливых года в жизни Ганемана; он был удостоен дружбы и покровительства щедрого принца, пользовался репутацией не только в Европе, был руководителем школы, ученики которой были ревностными и уважаемыми. Его практика была очень большой.
Доктор Моссдорф сначала был его ассистентом, но в 1832 году Ганеман нанял помощником советника Леманна. Точно неизвестно, когда доктор Моссдорф покинул Кётен, но вполне вероятно, что в 1832 году , но он точно отсутствовала уже несколько лет, когда Ганеман попросил разрешения нанять доктора Леманна в качестве помощника.
Многие из европейских сторонников Ганемана и других стран посетили Кётен, Мекку гомеопатии».
Халл говорит:
«Черта характера, особенно проявившаяся в этот период карьеры Ганемана, вызывает наше глубочайшее уважение — его благотворительное лечение бедных, как в медицинском, так и в денежном плане.
Бедняки округа Кётен особенно извлекли выгоду из его медицинских навыков и достижений, хотя непрестанных обращений влиятельных и богатых было более чем достаточно, чтобы занять все его время.
Неутомимое внимание, уделяемое им, в частности, младенцу, вызвало пылкую хвалебную речь выдающегося Пешье, который воспользовался возможностью записать особенности, характерные для практики Ганемана.
Существует мнение, что Ганеман заимствовал свое учение у Парацельса.
Ганеман с этим был не согласен, как видно из следующего отрывка из письма Штапфу от 5 мая 1831 года:
«Что вы скажете о работе профессора Шульца о гомеобиотической медицине Теофраста Парацельса, которая была опубликована в Берлине (и о которой есть полное сообщение в «Vossische Zeitung», № 92)?
(Полное название: «Гомеобиотическая медицина Теофраста Парацелсуса в сравнении с медициной древних, и источник гомеопатии. К. Х. Шульц, Берлин, 1831 г.»).
По его словам, я позаимствовал свою систему из сочинений этого человека (непонятная тарабарщина), но неправильно понял суть и напортачил. Т.е. Парацельс, говорит он нам, понимал это гораздо лучше.
Никто до сих пор не пытался атаковать гомеопатию с этой стороны – одного этого не хватало».
С литературной точки зрения 1832 год был чрезвычайно важен для гомеопатии.
К этому году относится создание еще одного гомеопатического издания, Allgemeine homoopathische Zeitung, еженедельного журнала по гомеопатии. Первый номер вышел 1 июля 1832 г. Редакторами были доктора Г. В. Гросс из Джатербога; К. Хартманн из Лейпцига и Ф. Руммель из Магдебурга.
 |
| Доктор Густав Вильгельм Гросс |
В 1832 году Арнольд опубликовал новое издание французского перевода «Органона» фон Бруннова.
Арнольд в примечании сообщает, что это издание, составленное на основе четвертого немецкого издания, было полностью готово к публикации в 1830 году, но политические проблемы и небольшой успех гомеопатии во Франции помешали его выпуску. Предисловие Бруннова датировано Дрезденом, 80 апреля 1830 года.
В том же 1832 году доктор А .Ж. Л. Журдан сделал еще один французский перевод и Baillière издал его в Париже.
Арнольд упоминает это издание в своей заметке и говорит, что он невиновен в его достоинствах, но отсылает читателя к письму Ганемана, напечатанному на той же странице:
«Я заявляю, что мой друг г-н де Бруннов прекрасно передал текст моего «Органона» и что этот французский перевод — единственный, который я считаю подлинным. Самуэль Ганеман.
Кётен, 10 марта 1832 года».
Эта книга также содержит очерк жизни Ганемана и общее изложение принципов гомеопатии фон Бруннова.
Доктор Журдан опубликовал французское издание «Хронических болезней» в 1832 году в Париже. В том же году доктор Бигель выпустил в Лионе издание, также на французском языке.
Беннингхаузен в Мюнстере опубликовал свой знаменитый реперториум в 1832 году.
В 1832–1837 годах доктор Беллуомини сделал перевод «Хронических болезней» на итальянский язык и опубликовал его в четырех томах в Терамо, Италия.
Доктор К.Г. Пешье из Женевы, о котором пишет Халл, заинтересовался гомеопатией в 1832 году.
Он присутствовал на заседании Центрального Союза в Лейпциге в августе того же года, а затем посетил Ганемана в Кётене. Отчет о собрании общества, а также о визите к Ганеману был представлен им в двух письмах, опубликованных в Bibliothèque Homoeopathique, Vol. 1. 1833.
Это было первое гомеопатическое периодическое издание на французском языке, и доктор Пешье впоследствии стал его редактором.
Доктор Пешье приехал в Кётен примерно в середине августа 1832 года и оставался там некоторое время, изучая новую медицинскую доктрину дома и из уст ее первооткрывателя.
Ниже приводится вольный перевод письма, описывающего этот визит:
«После встречи в Лейпциге многие из приехавших врачей отправились в Кётен, чтобы засвидетельствовать свое почтение Ганеману.
Настал час, когда я смог встретиться с почтенным Ганеманом, и уже один из многочисленных пациентов великого человека, пришедший из его кабинета, сообщил мне, что Ганеман знал о моем приезде и очень хотел меня видеть.
После этих лестных слов я тотчас же приготовился предстать перед ним, однако пришло сообщение, что его задержат на час пациенты.
Час шел медленно.
Я представился наконец, и старик поспешил ко мне и сжал меня в своих объятиях, называя меня своим сыном, своим дорогим сыном; я, со своей стороны, обратился к нему как к своему отцу и с уважением поцеловал благородную руку, написавшую так много на благо человечества.
Время пролетело быстро, и мы уже беседовали как два друга; я рассказал ему, как узнал о его новой системе и о своих успехах в ее практическом применении, а он изложил мне свои взгляды на хронические заболевания, на метод лечения. их приступы и трудности их лечения, а также то, что некоторые так называемые неизлечимые заболевания не должны так рассматриваться гомеопатом.
Я сказал ему, что я не смог следовать заповеди никогда не повторять одно и то же лекарство и не смог обнаружить в этом вреда; на что он ответил, что опыт заставил его изменить свою систему по этому вопросу и что теперь он согласился на повторение доз, и что он сделал это предметом первой части недавней работы доктора Беннингхаузена, озаглавленной «Алфавитный и систематический перечень действия антипсорических средств».
Уже врачи Лейпцига заявили, что повторение дозы необходимо при лечении хронических заболеваний.
Но он настаивал на небольшом количестве и всегда понимая тонкость и делимость гомеопатических лекарств. Он сказал мне, что часто бывает достаточно понюхать флакон, содержащий лекарство.
Эта способность к тонкому различению очень хорошо обеспечена, и, как хорошо известно, обоняние определенных веществ часто помогало людям избавиться от обмороков и головокружений до тех пор, пока использование нюхательной бутылочки не вошло в привычку общества.
После этого Ганеман проинструктировал меня относительно действия некоторых так называемых «полихрестов», в которых сочетается действие быстрых и решительных лекарств и антипсорических средств, имеющих очень продолжительное и продолжающееся действие.
Он подтвердил мое мнение, уже сформированное опытом, что антипсорические средства, при правильном применении, быстро помогают при лечении болезней, спустя длительное время после того, как исчезла особая болезнь, при которой их следует назначать; в этом случае они вызывают исчезновение множества симптомов, считающихся в сравнении с более серьезными неважными, и тогда на смену обычному недомоганию приходит сильное и продолжительное состояние здоровья, в то время как происходит небольшое возобновление болезни, по поводу которой обращались к врачу.
Этот долгий и интересный разговор продолжился во время ужина, дружелюбно предложенного и роскошно сервированного двумя дочерьми Ганемана, которые соперничали друг с другом в вежливости и внимании к друзьям своего уважаемого отца.
После того, как эта вечерняя конференция затянулась до поздней ночи, я попросил еще одну на утро, что было любезно удовлетворено. В отеле, где я остановился, было обычным много раз в течение дня слышать топот лошадей по прибытии и отъезде незнакомцев, приезжающих со всех сторон, из-за высокой репутации и успешной практики Ганемана.
В это время в этом отеле большая часть номеров была занята людьми, приехавшими издалека, чтобы проконсультироваться с оракулом гомеопатии; например, я заметил среди прочих датчанина, курземца, венгра, русского и силезца.
Но вернемся к Ганеману: в конце дня я застал его занятым консультацией по поводу ребенка бедной женщины, поскольку бедные были для него тем же, что и те, кто имел богатство; он научил меня, как действовать.
Ганеман пунктуально записывает всю совокупность симптомов или всю группу страданий пациента, включая все конституциональные недуги, ранее проявившиеся у самого пациента, или любые наследственные дефекты, характерные для его предков.
По завершении записи симптомы заболевания наиболее тщательно классифицируются так, чтобы они соответствовали показаниям к лекарству, которое он считает наиболее подходящим для данного случая; но, придя к этому заключению, он не доверяется своей памяти и не полагается исключительно на свой многолетний опыт, а постоянно держит перед собой «Материю медику» и «Реперториум» Руккерта, из которых он отбирает каждое лекарство, которого требуется в случае.
Поскольку он следует этим курсом по отношению к каждому пациенту, мы легко можем понять, насколько полностью и непрерывно его время должно быть занято историей его консультаций.
Реестр его консультаций, увеличивающийся с каждым днем, образует в настоящий момент колоссальную медицинскую энциклопедию.
Мы видели на одной из полок библиотеки Ганемана тридцать шесть томов ин-кварто по меньшей мере по 500 страниц каждый, полностью написанных его собственной рукой; а для тех, кому интересно узнать о почерке почтенного восьмидесятилетнего человека, который никогда не пользовался очками, мы можем засвидетельствовать, что письмо столь же тонкое и прекрасное, как миньон Дидо. [Шрифт размером примерно 2,6 мм.]
Но это лишь часть повседневной деятельности этого великого человека; медицинская переписка занимает важное место в его занятиях, и она огромна.
Сборник полученных им писем, которые сгруппированы в тома, представляет собой немалую компиляцию; и один только репертториум к его письмам, содержащий имена его корреспондентов и даты их посланий, представляет собой огромный том in folio, который находится под наблюдением мисс Ганеман.
Вся эта работа поглощала время нашего Мастера, который сожалел, что ему больше некогда посвящать себя развитию науки; так что он попросил в качестве помощника доктора Леманна, который, вероятно, продолжит начатое лечение пациентов и лишь окажет помощь Ганеману в написании отчетов о результатах; я имел удовольствие пить чай с этим доктором, который заслуживает одновременно доверия Учителя и публики.
Отец гомеопатии владеет в Кётене довольно маленьким домом, который, вероятно, он находит достаточно большим. Дом соединен с очень маленьким садом, полностью огороженным и скрытым от глаз; я констатирую это обстоятельство, потому что участок за этой оградой, длина которого составляет всего двадцать пять футов — это его единственная прогулка, на которой он никогда не снимает халата и тапочек; для него не существует ни праздников, ни воскресений; его пациенты не позволяют ему отличить этот день от других.
Ганеман никогда не наносит визитов, жители Кетена и их соседи, прибегнувшие к его советам, посылают ему отчет о состоянии своих болезней, и он посылает им все необходимое; я знал некоторых людей из Лейпцига, которые искали у него совета для своих родственников и для себя, отправляя за восемь лиг [24 географические мили], разделяющих два пункта, два раза в день отчет экспрессом при острых заболеваниях.
Мне будет позволено заявить, что один из людей, о которых я говорил, г-н советник де Фрейганг, генеральный консул России в Лейпциге, является одним из самых любезных и образованных людей, которых я когда-либо знал, что сделало его прием по отношению ко мне самым любезным и любезным.
Его уважение к Ганеману безгранично; и говорят, что именно его рвению и привязанности последний обязан покровительством герцога Ангальт-Кётена, которому г-н де Фрейганг дал всячески понять, какую славу принесет его имя, так что тот дал заслуженно почетное убежище полезному ученому, которого преследовалти в Лейпциге. Ганеман никогда про это не рассказывал, он слишком скромен, чтобы позволить другим выставлять его заслуги.
В течение многих дней я проводил с Ганеманом пять и шесть часов вечером допоздна, беседуя с ним о его учении и практике, в то время как его любезные дочери расточали свои заботы и внимание, предоставляя прохладительные напитки, закуски и ужины, и с помощью изобилия, деликатности и приятности эта выдающаяся семья оказала свое гостеприимство гостю, приехавшему издалека.
Однажды поздно вечером эта вежливость была направлена на другого швейцарца, доктора Хубера из кантона Цюрих, который приехал в Кётен исключительно для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение Ганеману; встреча двух гельветов, уроженцев двух крайних точек своей страны, достойна памяти: г-н Губер не участвовал в лейпцигском празднике и пробыл в Кётене всего один день.
Однажды вечером моим сотрапезником был русский советник Wraski, который перевел «Органон» на русский язык и после нескольких месяцев пребывания в Германии, откуда он привез полную аптеку, предложил практиковать гомеопатию дома, среди своих соотечественников и соседей. Без сомнения, он оказал им большие услуги.
Здесь я упомяну, что «Органон» уже переведен на пять языков. Я видел копии каждого из этих переводов на столе Ганемана, полностью заставленном книгами, брошюрами и гомеопатическими журналами.
Это, без сомнения, дань уважения изобретателю этой науки, но от нынешнего имени автора каждой работы это бесполезное почтение, потому что у Ганемана нет времени читать ни единой страницы сочинений других, у него не хватает времени даже записывать практические наблюдения, такие драгоценные.
Я рассказал ему об успехе, которого я достиг при использовании спиртовых растворов Sulphur при многих хронических заболеваниях, особенно при легочном туберкулезе, в 12-й потенции; он казался одновременно удивленным и удовлетворенным и попросил меня сделать это предметом небольших мемуаров для общего пользования. Я заметил ему, что поддержал идею, столь простую и столь богатую по последствиям, содержащуюся в первом томе «Хронических болезней», которая утверждает, что длительные болезни легких не существуют без псорического фона.
Эта мысль поразила его, как и меня, и я не сомневаюсь, что опыт всегда ее оправдает.
Пробыв в Кетене около недели, я боялся злоупотребить добротой моего почтенного господина и подвергать его услужливость слишком большому испытанию своими многочисленными вопросами; поэтому я подумывал покинуть его.
В последний момент, поздно вечером в его доме, произошло повторение выражений уважения и высокой оценки, которые сопровождали мой приезд. Я оставил его с более глубокими знаниями и более впечатленным благоговением, чем когда-либо, и твердо решил приложить все усилия и все рвение к учебе для прогресса в научных достижениях, благодарный за честь так долго наслаждаться его отцовской дружбой».
Затем Пешье дает отчет о книгах, лежащих на столе Ганемана, и об их авторах, о прогрессе гомеопатии и о предстоящем собрании Немецкого общества.
*****
В письме доктору Штапфу, написанном 19 мая 1832 года, Ганеман так упоминает гомеопатию в Америке:
«Нигде гомеопаты не живут лучше, чем в Северной Америке. Там только свобода. Позавчера ко мне обратился торговец, который был очень хорошо осведомлен и опытен в практике гомеопатии.
Он рассказал мне о большом прогрессе нашего искусства в этой стране, главным образом благодаря трудам доктора Има и двух других в Вифлееме и Назарете (две моравские колонии), из которых я помню имя только одного, доктор Фрайтаг».
В 1829 году любимый племянник Ганемана, доктор Триниус, краткий очерк жизни которого дан в главе о семье Ганемана, написал ему письмо с просьбой порекомендовать подходящего врача-гомеопата для принцессы Марии Вюртембергской. Она находилась под опекой Триниуса в Петербурге, где он был царским врачом. Примерно в это же время она вышла замуж за герцога Саксен-Кобург-Готского и переехала в Кобург.
Триниус сопровождал ее, но был вынужден вернуться в Россию. Ганеман свободно излагает свое мнение относительно этой позиции в следующем письме:
«Мой дорогой племянник!
Твое поручение показывает твое доверие ко мне, и это то, чего я хотел заслужить. Тем не менее, поскольку ты не можете осознавать, насколько неизбежны и невыносимы препятствия, клевета и преследования, с которыми настоящий врач-гомеопат в Германии должен столкнуться во всех местах, где он поселяется как незащищенный незнакомец, поэтому совет любому гомеопату сделать такой шаг без поддержки значил бы побудить его навлечь на себя несчастье.
При таких обстоятельствах аллопатические интриги имеют совершенно полную свободу действий под предлогом древнего законного права демонстрировать свою известную злобу против медицинского новатора, который дает свои лекарства своим пациентам; и их поддерживают судьи, чьими медицинскими работниками они являются.
"Что, — говорят, — здесь нужно этому ужасному типу? Он не уполномочен ни государством, ни муниципальными медицинскими властями, да и не может быть уполномочсен, поскольку является обвиняемым гомеопатом. У нас есть власть извращать и искажать старые законы, регулирующие медицинскую практику (хотя они касаются только приготовления аллопатических смесей аптекарями), чтобы они заставляли гомеопата готовить и выдавать пациентам все его простые лекарства только в аптеке, хотя аптекари не понимают, как их готовить.
Чтобы сокрушить ненавистную гомеопатию, которая мешала бы их ростовщическим прибылям, аптекари были бы слишком готовы не добавлять в порошки нужные лекарства или добавлять неправильные лекарства, а поскольку доза настолько мала, это ни когда не будет обнаружено. Но гомеопат, отданный на милость аптекарей и не имеющий права давать своим пациентам собственные лекарства, доводится до бессилия, как художник, лишенный разрешения готовить свои краски, и даже хуже.
И если бы ему удалось преодолеть это затруднение, мы всегда могли бы возбудить против него уголовный процесс в случае смерти одного из его пациентов, потому что он не перенял лечение нашей старой школы. Коварным преследованием крупных пациентов и распространением клеветы на его искусство ему бы настолько надоели, он бы был приведен в такое уныние, что, потеряв свои деньги и здоровье, он устранился бы от своей рактики и избавил бы нас от своего гнусного присутствия, а это именно то, чего мы, доминирующая медицинская гильдия, желаем всем сердцем".
Много перенесено, много есть такого печального опыта, так что ни один истинный гомеопат, который может зарабатывать умеренный доход в своей местности, не будет настолько глуп, чтобы подвергнуть себя такому ощутимому ущербу.
Без специальной лицензии от правящего государя, дающей ему право заниматься своим благотворным искусством, а также готовить и распределять свои собственные лекарства беспрепятственно со стороны медицинских властей, ни один достойный гомеопат, выбранный мной, не согласится или не сможет обосноваться в Кобурге, и притом никогда не раньше того, когда его существование будет обеспечено ежегодным пособием, на которое подписано достаточное количество семей, ибо аллопаты, все без исключения, будут стараться отдалить от него публику самой ужасной клеветой, так что даже самые бедные вряд ли осмелятся переступить его порог, как я знаю по опыту.
Но если правитель страны назначит его обычным врачом и даст ему лицензию, о которой говорилось выше, ему все равно придется подвергнуться серьезным атакам аллопатических интриг; но у него будут гарантированные средства существования, которыми должен обладать каждый истинный врач.
Я могу только порекомендовать и убедить хорошего гомеопата принять этот пост при условии, что он будет назначен врачом герцога с пожизненным жалованьем и получит лицензию, разрешающую ему свободно практиковать — без препятствий со стороны медицинских властей — в столице и окрестностях ее, с лекарствами, приготовленными им самим.
Если ты чувствуешь расположение еще раз увидеть своего любящего дядюшку перед его уходом с этой земной сцены, то, не колеблясь, отойди немного от этого пути, ради моего спасения. Веря, что ты это сделаешь, я, твой ласковый дядя,
Самуэль Ганеман.
Кётен, 17 сентября 1832 года».
*****
На следующей неделе Ганеман разместил в «Цайтунг» следующее объявление о приеме врача:
«Разыскивается врач. Ищу врача в соседний город с гарантированной зарплатой в 900 талеров в год.
Он должен быть человеком, получившим ученую степень и имеющим юридическую право практиковать в Пруссии, способный показать себя практикующим гомеопатом, который может стать моим ассистентом.
Бесплатно переписываться со мной может только тот, кто уверен в своих способностях в гомеопатической практике.
Самуэль Ганеман, Хофрат».
Комментариев нет:
Отправить комментарий